Собрания народной загадки полны самых странных форм, бросающих вызов логике. Народная загадка поражает многообразием способов ускользания от метафорической формы. Даже и в казалось бы явно метафорических загадках характер метафоры понять нелегко, а кроме того существуют не-вполне-метафорические загадки, иногда трудно сказать, метафору или не-метафору представляет собой загадочное описание, например, Р93. Станет – / выше коня, / ляжет – / ниже кота. – Дуга (станет и ляжет метафоричны как действия, но буквальны в выражениях: шкаф стал рядом с диваном, бревно легло точно в предназначенное место). Загадка может подсунуть и буквальное описание, но оно предстает как метафорическое, прежде что разгадывающий вспомнит или узнает разгадку: Р63. По земле ходит, / а неба не видит. – Свинья.

Загадка не столько предлагает метафору, сколько играет с метафорой, прибегая к различным степеням ускользания от прямой сопоставимости. Что важнее всего, едва ли не каждый образец полновесной загадки находится в окружении упрощенных, иногда до крайнего примитивизма, форм. Совсем уж неметафорическая загадка, если она принадлежит традиции, всегда, без исключения обнаруживает черты материального родства – по сходству формулы и мотивов – с полновесной метафорической загадкой и потому является ее родственницей, хотя бы и бедной. Только что приведенная загадка о свинье, в которой дано буквальное описание, потому возможна, что мотив свиньи обычно служит метафорой во множестве загадок и так же обычна парадигма противопоставления двух свойств одного предмета. Этим родством, независимо от степени невыполнения родовых обязанностей, нельзя пренебрегать, и такую загадку нельзя исключить из благородного семейства. Загадки приходят к нам целы ми корпусами, в которых наблюдается родство и смежность. (Тут я отсылаю читателя к уже приведенным образцам родственных связей в гл. 2, с. 17).

Единство традиции дает корпус загадок. Местные традиции пересекаются друг с другом. Жанровое единство определяется генетически, родовой жизнью. Народная загадка живет жизнью клана.

Итак, жанр народной загадки равен не некоторому логическому классу, а роду, то есть единству генетическому. Родство, в отличие от членства в классе, не формальное понятие, а материальный факт. Поэтому рядом с полноценными образцами могут находиться и неполноценные, если только они хотя бы краем своего естества причастны к образцовой родне. Морфологические различия внутри жанра народной загадки не выстраиваются как равноценные логические варианты одного инварианта – образцовая сложная форма предстает в окружении упрощений различного вида и степени. При этом упрощенные формы не определяют жанра, они входят в жанр лишь на правах родственного конвоя полноценных образцов. Не определяя жанра, они в него входят. Теперь должно быть понятно, почему между определением жанра, которое ориентировано на полноценные образцы, и фактической картиной поля народной загадки имеется несоответствие, разрыв.

Наиболее распространенной ошибкой в исследовании загадки является рассмотрение всех ее разновидностей в одной плоскости. При этом особенность жанра загадки теряется либо в совсем не характерных элементарных, либо в самых банальных поздних чертах.

Теперь мы можем дополнить наши тезисы следующим: