Так, в языках, имеющих артикль, можно ввести понятие нулевого артикля – когда отсутствие артикля перед существительным (и определенного, и неопределенного) обозначает неприменимость характеристик и того, и другого артикля в данной ситуации. Это является не отсутствием указания на качество, а конкретным указанием на наличие любого качества определенной модальности, кроме двух его состояний (определенного и неопределенного – во французском языке un и le). Точно так же систему глагола в семитских языках можно описать вполне последовательно через представление о стерезисе. Дело в том, что времена в семитских языках лишь весьма отдаленно соответствуют привычной для романо-германских языков схеме. Ситуация оказывается скорее такой, что спряжение семитского глагола показывает, какому времени наиболее не соответствует действие, описываемое данным глаголом, какое значение из всего спектра временных форм заведомо должно быть отвергнуто.

Со стерезисом приходится сталкиваться и при описании исторических событий. Например, вторжение Лжедмитрия I с польскими войсками в Россию происходило очень странным образом. Поляков была горстка, в собственно военном аспекте они не могли противостоять огромному государству Годунова. В военном смысле это была типичная авантюра. Однако Лжедмитрий победил, и уже современники событий писали, что он победил не благодаря своей силе, а благодаря политической слабости режима Годунова («Яко комар льва порази…»). Годунов не был «богоданным монархом», существовала сильная оппозиция его правлению. В то время душевная жизнь людей была такова, что требовала законного монарха старой, традиционной династии. Это было время, когда люди еще были душевно связаны с правящей семьей; подобное явление было значительно сильнее в прошлом, ко времени Грозного это душевное явление уже редуцировалось, а в современную эпоху оно исчезло, и потому теперь мысли о восстановлении Романовых являются атавизмом. Но в XVI веке это чувство в народной душе было еще живо, поэтому в идеологическом плане режим Годунова представлял собой «дырку» в системе. Победа Лжедмитрия произошла слабостью его противников; именно так ведет себя «дырка» в сложной системе: она «засасывает» структуры, пытается восполнить недостающее, забирая что подвернется со стороны. Выбора по этому направлению система лишена: если бы она могла выбирать, это бы и означало, что она структурирована в данном аспекте и «дырки» нет. Неструктурированная же в данном аспекте система «глотает что попадется». Одна «дырка», разумеется, существовать не может, существует система, поддерживающая свою структуру и тем самым стабилизирующая также и «дырку». Тем самым победа Лжедмитрия над государством Годунова была явленным в истории следствием стерезиса.

Если вглядеться в начавшиеся при Лжедмитрии I преобразования, они изумляют сходством с первыми шагами петровских реформ (потешные полки нового образца, самостоятельное поведения бойкого монарха, неприязнь к традиционному укладу и проч.). Можно сказать, что Петр был гомологом Лжедмитрия, пришедшим через век, но уже изнутри России. Сходство усугубляется до символа тем обстоятельством, что Лжедмитрий старательно копировал Дмитрия, был подготовлен играть его роль, вжился в нее до самоотождествления. Сам же Дмитрий, как известно, страдал эпилепсией – как и Петр. В определенном смысле Петр был новым явлением Дмитрия, но более подготовленным. «Дырка» была заштопана; преобразования, необходимые стране, производил именно законный монарх традиционной династии. Не раз отмечалось, что успех петровских реформ был обеспечен в основном именно его легитимностью как монарха.