– Вы говорите об НЛО? – спросила я. Несмотря на мое желание зацепиться за любую возможную теорию, подразумевавшую, что Дин не погиб в авиакатастрофе, мой мозг не мог принять, что его похитили инопланетяне.

– Не знаю, – сказал Майк. – Возможно, в нашей атмосфере есть электромагнитные возмущения, которые ученым еще предстоит исследовать. Подумайте об этом. Теория относительности Эйнштейна была опубликована только в этом столетии. Нам еще есть чему учиться, верно? Только представьте себе все, что физики еще не выяснили о гравитации, кротовых норах и искривлениях времени. Мы не знаем, чего мы не знаем!

Я тяжело выдохнула.

– Я просто хочу, чтобы мой муж вернулся.

– Простите. Я не хотел вас грузить. Мне просто кажется странным, что это произошло.

– Мне тоже. – Накручивая телефонный шнур на указательный палец, я думала обо всем, что он мне только что сказал. – Не могли бы вы назвать мне имя вашего друга, который изучал пропавшие самолеты? Вдруг он поможет?

– Конечно. Он школьный учитель на пенсии, живет в пригороде Майами. Его зовут Брайс Робертс. Я уже говорил с ним об этом, так что его не удивит ваш звонок.

Майк дал мне номер телефона мистера Робертса, и я записала его в блокнот.

– Большое спасибо.

– Не за что. Удачи. И дайте мне знать, если вам что-нибудь понадобится. Я хотел бы помочь. Я помешан на этом.

Я положила трубку и подумала, что сказал бы Дин, узнав, что я звоню совершенно незнакомому человеку по поводу кротовых нор и искажений времени. Я была абсолютно уверена, что он попытался бы отговорить меня от этого.

Друг Майка Митчелла, Брайс Робертс, оказался человеком эксцентричным – мягко говоря, если учесть, что он каждую ночь спал в бомбоубежище на своем заднем дворе и заколотил свой дом досками, чтобы русские не проникли в его систему водоснабжения с помощью спутниковых технологий.

Он считал, что самолет Дина поглотил инопланетный корабль-база. Он посоветовал мне не терять надежду, потому что Дин, скорее всего, жив и здоров и вернется ко мне спустя годы, не постарев ни на день. Если я по-настоящему его люблю, сказал Брайс, я дождусь его, потому что, хотя я и состарюсь, ему понадобится моя поддержка в мире, который будет сильно отличаться от того, который он оставил.

Дальше – хуже. Брайс провел меня в свой бункер и показал мне пробковую стену с газетными статьями, посвященными катастрофе в Розуэлле в 1947 году.

– Что вы скажете вот об этом? – Он хлопнул ладонью по черно-белой фотографии крытого моста. – В шестьдесят девятом не менее сорока человек видели НЛО в Массачусетсе, а одна семья из своей машины наблюдала огни, исходившие из леса возле этого моста. В следующую секунду они обнаружили себя в гигантском ангаре с другими людьми в каком-то потустороннем месте, а затем, как по волшебству, снова оказались в своей машине два часа спустя.

Брайс рассказал мне еще несколько историй о похищениях инопланетянами. Затем он предложил мне ЛСД, и я поняла – пора уходить.

Во время двухчасовой поездки домой я чувствовала себя очень глупо, потому что всегда считала себя разумным человеком, но я не казалась себе разумной, когда приехала домой, поставила машину в гараже и разрыдалась, склонившись над рулем.

В конце концов я выпрямилась, нашла салфетку в сумочке, высморкалась, а затем вышла и побрела к лифту.

Через некоторое время я зашла домой и теперь снова стояла у окна и в оцепенении смотрела на еще один парусник, отплывавший от пристани в открытое море. Меня вдруг замутило, и мне пришлось присесть и дождаться, пока тошнота не пройдет.

– Мне кажется, у меня депрессия, – сказала я маме, когда она позвонила.