В тот день из дома маркиза пришло послание с просьбой приехать заранее, до прибытия принца, поэтому Синкава специально явились с опозданием на несколько минут, но, конечно, до приезда высокого гостя оказалось достаточно времени, и барон, сердясь на эти деревенские привычки, сразу съязвил:

– У принца по дороге коней удар хватил. – Однако, при всей своей иронии, барон пробормотал это себе под нос без всякого выражения по-английски, и его никто не услышал.

Сообщили, что коляска принца показалась в воротах усадьбы, и хозяева выстроились для встречи в вестибюле главного дома. Когда, разбрасывая гальку, коляска въехала под сень сосен, Киёаки увидел, как раздувают ноздри и вскидывают головы кони, как вздымаются их пепельно-серые гривы, словно мощные волны гонят готовые обрушиться белые гребни. Гербы на слегка забрызганной грязью коляске закружились в золотом вихре, и все успокоилось.

Из-под черного цилиндра у принца Тоина спускалась роскошная, наполовину белая борода. Ее высочество, следуя за мужем, поднялась через прихожую, застеленную белым полотном, чтобы можно было прямо в обуви войти в большой зал. Конечно, были произнесены краткие приветствия, но основную речь предполагалось произнести, когда все войдут в гостиную.

Среди пены бушующих, рвущих водоросли волн то мелькнут, то исчезнут шарики плодов – так мелькали под подолом белого тонкого платья мыски черных туфелек важной гостьи, – Киёаки обратил внимание, как это было изысканно; на лицо, на которое годы уже наложили свой отпечаток, он не решался взглянуть.

В гостиной маркиз представил высоким гостям присутствующих, но среди последних единственной незнакомой принцу оказалась Сатоко.

– И вы скрывали от меня такую прелестную барышню, – шутливо попенял принц графу Аякуре.

Стоящий рядом Киёаки ощутил, как по спине пробежала легкая необъяснимая дрожь. Сатоко в глазах присутствующих сразу была выделена, стала заметна, как запущенный вверх яркий мячик.

Сиамские принцы оживленно заговорили с принцем, с которым близко познакомились в Сиаме и благодаря которому получили приглашение приехать в Японию, принц поинтересовался, как складываются у них отношения с товарищами по школе Гакусюин. Тьяо Пи с улыбкой по всем правилам поблагодарил:

– Все нам охотно помогают, словно мы знакомы лет десять, поэтому мы не чувствуем никаких неудобств.

Киёаки, услышав это, удивился: он знал, что у принцев, кроме него, приятелей в школе нет и они до сих пор там почти не бывают.

Барона Синкаву можно было сравнить с ярко начищенным серебром. Вне дома, когда он попадал в чужую среду, это серебро как бы покрывалось патиной скуки. Достаточно было одного такого разговора, чтобы навеять на него скуку…

Наконец гости в сопровождении маркиза дружно последовали за принцем в сад любоваться цветами сакуры; все сохраняли привычный порядок – жены следовали за мужьями. Барон уже заскучал, но, когда они оказались на достаточном расстоянии от остальных, сказал жене:

– Маркиз, поучившись за границей, стал большим оригиналом: отдалился от жены, поселил любовницу в доме за воротами усадьбы, до главного входа оттуда метров восемьсот – вот мера его цивилизованности. Это о нем пословица: «Отступившие на пятьдесят шагов смеются над трусостью тех, кто отступил на сто».

– Уж если ты приобщился к новым веяниям, изволь следовать им до конца. Что бы там ни говорили, а веди себя по-европейски: по приглашению или вечером в свете появляйся с женой. Посмотри! Как красиво: деревья сакуры с той горы, которые отражаются в пруду, и красно-белое полотнище. Как мой наряд? Среди того, что надето на сегодняшних гостях, он самый изысканный и смелый, поэтому представляю, как красиво выглядит с того берега мое отражение в пруду. Жаль, что я не могу быть одновременно и на том, и на этом берегу. Правда?