– Это вселенских админов Иволга консультирует на полевых операциях? – поинтересовался Алей.

– Да. – Осень опустила ресницы и негромко сказала: – На всякий случай… Алей, в случае утечки информации доступ по этому паролю закроют, а с тобой может случиться что-то плохое.

Алей замахал руками.

– Осень! Понимаю, не маленький!

Осень поглядела на него, улыбнулась и вдруг сказала совсем другим голосом, легко и по-женски лукаво:

– Уменьшительное от моего имени будет Сеня. Потому что Ося мне не нравится. А «Ось» – это вообще ужасно.

Скользя взглядом по спискам поисковых запросов, Алей думал об Осени. Она обещала прийти вечером. Поляна сварила борщ и пожарила мясо, сам он пропылесосил ковер, подмел в коридоре и принес апельсинов…

…Апельсины. Собака. Ленька.

Иня.

Сердце екнуло снова.

Алей болезненно зажмурился. Он полночи думал о выходке отчима и об Инее. Никакого толку от этого не было, одна бессонница, но не удавалось выбросить из головы тяжелые мысли. Алей чувствовал вину – за то, что уговорил мать выйти замуж, за то, что редко навещал ее в новом доме, что не разговорил молчуна Иню, не понял сразу, что за человек Шишов… «Надо прийти завтра и разобраться с Шишовым», – в который раз подумал Алей и вспомнил: прежде чем выяснять с отчимом отношения, нужно поговорить с матерью. Она придумала себе христианское смирение, вольно ли, вынужденно ли – чтобы выучиться жить с самовлюбленным хамом… теперь «смирялась»: терпела и всячески выгораживала мужа.

Алей стиснул зубы. Чем больше он старался успокоиться, тем сильнее нервничал. Нужно было сохранять присутствие духа. Иначе он просто рисковал все испортить своим вмешательством. Если Шишов взбесится… С него потом станется сорвать злость на безответных матери и Инее. Значит, нужно придумать, как решить дело миром… От нервного напряжения Алея всегда начинала бить дрожь, а Шишов и без того был втрое его тяжелее и вдвое шире в плечах.

Никогда Алею не было так мерзко от сознания, что он не может дать в морду.

Он медленно положил на стол листы распечатки и вдруг понял, что толком не прочитал последние три: автоматически скользил глазами по коротким строчкам, но мысль витала где-то далеко. Если в списках и были семантические ловушки, он их пропустил.

Алей вздохнул и принялся перечитывать страницы.

Среди бесчисленного поискового спама эти страницы выделила текущая версия семантического фильтра. Написали версию недавно, толком еще не настроили, и оставалась довольно высокая вероятность того, что распечатка в руках Алея совершенно безобидна. Тем важнее было в этом удостовериться.

Интереснее, конечно, было бы проверять осмысленные документы. Но этим занимался другой аналитик из проекта Осени – Светел Тишин, лингвист и историк, удивительный дедушка с бородкой клинышком и в пенсне. Интеллигент старой школы, он точно сам вынырнул из иного мира и времени. Только лайфхакером он не был и, вылавливая тончайшие культурные несоответствия, не способен был увидеть простейшую семантическую ловушку…

Осень по секрету рассказала Алею, что материальный тоннель появлялся дважды, просто Ворон Вежин не знал про второй раз. Стародубцев лично спасал дедушку, угодившего в место, совершенно неописуемое, но, по его словам, очень уютное. «Его там чаем угостили», – сказала Осень, и в глазах ее замерцали веселые искорки. Алей поинтересовался, почему происшествие утаили от Броненосца, и с него тоже взяли на всякий случай клятву молчания: Светел Тишин приходился Ворону тестем и очень боялся, что дочь начнет волноваться и стыдить его за рассеянность.

Гипотетически чужой спам, гипотетически полный ловушек, оставался Алею.