– Только на Балканах – по работе. Не поверишь: столько выписывал другим разрешений на выезд, на оформление загранпаспорта, а сам ни разу не воспользовался! Я люблю родину, люблю родной город, друзей, родных. Там дом мой, мама. Какая природа! Никуда не надо ехать! – взволнованно доказывал Юра.

– Мир не начинается и не заканчивается родным городом, каким бы прекрасным он ни был. Если бы ты посетил другие места, может быть, захотел бы там остаться.

– Не променяю свой край на сказочную чужбину. Не уговаривай! – рассмеялся, усадив её рядом.

Сели, как школьники, рядом, сложили руки на коленях. Юра, развернувшись, улыбаясь, долго смотрел в глаза смущённой спутнице. Медленно придвинул лицо, переведя взгляд на её губы, хотел уже поцеловать. Лена мягко отодвинулась назад, покачав головой. Он не обиделся, а ей не пришлось ничего объяснять. Слишком рано – поняли оба.

Очнувшись от лёгкого затмения, военный будто вспомнил, кто главный.

– Не голодна? Извини, я так торопился уйти из кафе, что не спросил тебя там.

– От кого бежал?

– Да ну их! Эту тётку-администраторшу, официанток! Привыкли, что я обычно гуляю, сорю деньгами, так и сейчас пристали. Как будто не могу просто воды зайти попить. Почему тебя там знают хорошо?

– Относительно. Отвечаю на первый вопрос: слегка захотелось покушать лёгкое типа салатика. На второй: часто бываю в том кафе и тоже сорю деньгами.

– Тогда пойдём. Здесь есть недалеко отличное местечко. Правда, давно там не был. Может, закрылось уже.

– Со времени переезда моих родителей редко бываю в центре, а так знала обо всех заведениях.

Юра тем временем уверенно пробирался через толпу, ведя за собой девочку за руку, как ребёнка. Ей нравилось давно забытое чувство уверенности, защищённости. Первоначальное напряжение свидания исчезло, уступив место лёгкости.

– Где ты жила? Кто родители?

– Моя родная улица – Хохрякова. Отец там работал в строительной организации: РСУ номер один. Двор РСУ был большой, стояло несколько бараков. Начальство предложило отцу отстроиться на месте одного барака, где мы жили первоначально. Первые детские воспоминания связаны с большой и почему-то всегда тёмной, сколько её ни освещай, комнатой. В левом углу – моя детская кроватка с решётками, помнишь такие? Справа – родительская, в которую любила залезать в выходные дни и дурачиться с папой, пока мама готовила завтрак. В центре – большой обеденный стол. Видимо, в зале вся жизнь моя проходила. Удобств никаких. Туалет – на улице, далеко, обойти строительные помещения надо. А там – крысы! Огромные, ужасные, порой и не дойдёшь от страха. Зимой – сугробы выше головы, обледеневшие ступеньки. Помню умывание ледяной водой, раскалённую печку, запах дров, большой двор – ощущение личной, только мне принадлежавшей территории, где проводила большую часть времени.

– У меня детство и юность ассоциируются с волей, свободой, с большой рекой, разделяющей наш город на два берега. Обычная семья: отец, мать, старший брат и я. Мама строгая, а папа такой весёлый, добрый, душа компании. Руководил Дворцом культуры долгое время. Мы постоянно там при нём находились, особенно я. Любил его сильнее, чем маму. Необыкновенный… был человек. – Юра, закрывая девушку от встречных прохожих, повернул лицо к Лене, и глаза его сверкнули слезой, или ей так показалось. – Отца уже долгое время нет, а я всё смириться не могу… Давно я о нём ни с кем не говорил. С тобой вдруг почему-то нахлынуло.

Вместо ненужных слов она тихонько дотронулась до его плеча, горячего, крепкого, ощутив скрытую силу сильного волевого мужчины, привыкшего держать эмоции под контролем.