Подавив тошноту, я заставил себя взглянуть в маслянисто-черные глаза. Бездумные, злые и голодные. Там не было и намека на душу. Сара устремила меч в живот чудища, которое когда-то было мной.

Неожиданно вспыхнуло белое свечение. Оно затмило все вокруг, а затем потухло, и я растворился в воздухе.

Шар исчез, и Паскаль надменно посмотрел на меня.

– Теперь вспомнил?

Я не находил слов. В горле застрял ком. Внутри что-то рухнуло, и я отчаянно пытался собрать осколки.

Мемора решительно закачала головой.

– Сейчас Максимус разумен. И я запрещаю казнить его на основании отсутствия на суде полного состава Тринадцати.

Паскаль сердито ударил кулаком о камень трибуны.

– Он может убить нас всех! Тьма не излечивается! Эта тварь лжива и обманчива и только выжидает, чтобы напасть!

Дан утомленно прикрыл глаза ладонью.

– Всепроникающий Свет, как ты естественный отбор-то прошел?..

– Месяц за Полярным кругом. – Паскаль бесстрастно обернулся к нему. – Через шесть часов немедленно отправляешься в ссылку без возвращений в Соларум и послаблений следующих Смотрителей. Если ослушаешься, тебя лишат десяти лет воспоминаний.

– На север? – удивился Дан. – Но я там помру со скуки!

– Очень надеюсь. Скажи спасибо, что я отправляю тебя не в горячую точку. – Паскаль вернулся к Меморе и задумчиво нахмурил лоб. – Ладно, так значит, казнить его ради нашей же безопасности нельзя.

– Нет, – подтвердила звезда и впервые взглянула мне в глаза. На сердце тут же потеплело. – Но и отвернуться от случившегося мы не можем. Естественно, его будут держать под стражей, но, пока вы не соберете полный круг Тринадцати, все силы будут брошены на то, чтобы понять, что же с ним произошло и как все исправить.

– Так, может, пока проведем обнуление? – предложила Ламия. – Если это не поможет, то хотя бы обезопасит нас.

Почти всех охватило замешательство.

– Вряд ли мы его спасем. В нем по какой-то причине не видно ни светлого, ни темного эфира. Это необычно. Он будто то ли защищен, то ли, что невозможно, – пуст. Но я уверена, проведя тесты, мы сможем понять причину этой аномалии. Если сделаем обнуление памяти, то эфиры могут вернуться в норму. Обычно сплитам это не помогает, но раз Максимус разумен, то крохотный шанс есть. Почему бы не воспользоваться им, а не рубить сплеча?

Это звучало как разумное решение, и я почти воспрянул духом, но Дан потрясенно воскликнул:

– Не смейте! Нет, проводить эту процедуру нельзя ни в коем случае! Она обновляет не только эфир, но и всю душу. Вы сотрете не просто его воспоминания, но и саму личность. Человек без прошлого, оно вам надо?

Лицо Меморы исказилось. Она хмуро оглядела меня.

– На такое пойти мы тоже не можем.

– Но, как верно подмечено, ты не можешь вмешиваться в решения Тринадцати, – заявил Паскаль. – Это не казнь, хватит и половины Высших. А благодаря твоему посланнику нас уж точно больше половины, так что все законно.

– Я ничего не вспомню? – через силу выдавил я. В ушах нарастал звон. – Перестану быть собой?

– Но зато не умрешь. – Он развел руками. – По крайней мере сейчас. Мы подождем, когда соберутся все Тринадцать, и проведем повторный суд. А пока сделаем все возможное, чтобы до того момента обезопасить других.

Память. Мысли. Крупицы, из которых состояла личность. Я видел это воочию и понимал, что нет ничего хуже, чем потерять все в одночасье.

– Нет… нет, лучше убейте.

– Поверь, я был бы рад исполнить твое желание, но мои руки связаны. – Паскаль закрыл глаза. – Смотритель вынес решение. И видит Вселенная, оно неоспоримо. Да будет Свет вечен!

Фри было запротестовала, но Паскаль уже спустился вниз и, не глядя на меня, прошел к выходу. Кто-то громко говорил, кто-то шептался. Я был в таком потрясении, что даже не заметил, как барьер исчез и чья-то рука в белой перчатке легла мне на плечо и повела меня прочь из зала.