Ишь чего захотел! Да ноги моей не будет даже на его похоронах, если он вдруг решит в кои то веки сделать мне приятное и тихо мирно окочуриться от лопнувшего эгоизма и самоуверенности!

– Конечно ты права. Мне и самому поверь это все тоже не доставляет удовольствия. Но это личная просьба ректора. Понимаешь о чем я? Не представляю, что их связывает, но Владислав Миронович лично просил меня поговорить с тобой. Подумай, бюджетные места так просто на дороге не валяются. А у тебя такой огромный потенциал! Жаль будет растратить его впустую.

Ах вот о чем зашёл разговор! Это чо, если я откажусь, то попрощаюсь с учебой? Так что ли? Вот же… Просто слов приличных нет! Язык так и чешется послать их всех троих с ректором во главе в далекое пешее и удалиться с гордо поднятой головой. Но я не могу.

Хорошо, Демидов. Один ноль в твою пользу. Знает же прекрасно, подонок, что я не смогу в один миг лишиться всего ! Мама… Мне нужно стараться и думать о ней. Она не должна нервничать, не должна расстраиваться и переживать за меня. Она так радовалась моим успехам и я не просру все из за какого то придурка садиста!

– Я поняла вас, Константин Юрьевич. Я схожу к нему, но не обещаю, что он меня послушает.

– Спасибо, Элечка! – преподаватель облегченно выдыхает. – Не представляешь, как ты меня выручишь. Владислав Миронович просто рвет и мечет а попадает нам. Уж прости меня, что сказал такое, но и ты пойми меня… Вот задания и контрольные. Передашь, ладно?

Покидаю кабинет под облегченные благодарности несчастного препода. Вот же с…ка! Демидов!!!

Погрузившись с головой в свои фантазии, как бы изощрённее расчленить его, не замечаю, как врезаюсь в чью то грудь… От неожиданности вздрагиваю и поднимаю глаза.

Передо мной стоит парень и с интересом меня рассматривает. Слова извинения вылетают у меня из головы, когда он берет меня за локоть, удерживая на месте. Все, что хотела сказать тут де застревает на подходе к голосовым связкам, сменяясь раздражениям. Не люблю, когда меня трогают чужие. Да еще так бесцеремонно. Какой бы гнидой ни был одноклассник, но я привыкла , что никто меня и пальцем не смеет коснуться. За годы это приобрело условный рефлекс и теперь посторонние руки на моем теле ничего кроме отвращения не вызывают.

– Прости не заметила тебя, – вырываю руку и хочу уже обойти его.

– Постой ка, красавица. Куда так торопишься?

Парень вроде вполне себе. Даже красивый и улыбка ничего. Приветливая. Но вот глаза… Что то в них заставляет напрячься, хотеть немедленно спрятаться. Из-за очень светлого голубого цвета они кажутся неживыми, будто стеклянными… И это вызывает мурашки.

– У меня дела. Еще раз прости.

Пробую снова, шагая в сторону. Он тоже делает шаг, преграждая дорогу.

– Простыми извинениями сыт не будешь. Тебя как зовут? Первогодка?

– Э… Да. Мне пора.

– А я – Павел. Может подвести, раз так торопишься? Пойдем, доставлю в целости и сохранности куда скажешь.

Он улыбается, а от его улыбки мне становится почему то жутко.

– Спасибо, но нет. Меня парень ждет. Пока! Все же обхожу его и на негнущихся ногах быстро иду по коридору, слыша, как мои шаги эхом отдаются от стен. Точно как в фильмах ужасов…

Бррр! Выбегаю нас улицу и сажусь в автобус. Еще одного неадекватного мне только не хватает! Свой козел имеется, с которым еще нужно как нибудь разобраться.

Приезжаю уже по знакомому маршруту и захожу в подъезд. Тетка приветливо мне улыбается, пропуская к лифтам.

Не дай бог Демидов тебя не окажется дома! Брошу все распечатки прямо под дверь и уйду с чувством выполненного долга. Своего с таким трудом вырванного места под солнцем я ни за что не лишусь!