– Бал продолжается! Леша, Вы замените моего неверного пажа? – прервала паузу Рашель, и все с легкостью забыли о том, что только что здесь произошло…
Миша успевает вовремя
Изольда бежала по улицам не разбирая дороги – наверное, поэтому Виктор не смог ни догнать, ни отыскать свою принцессу Из. Он сел на заснеженную скамейку в скверике, закрыв лицо руками. Перед глазами стояла зовущая улыбка Рашели. Он вновь чувствовал в полутьме прикосновение собственных ладоней к ее затянутой в атлас и кружева груди, его пальцы вновь вибрировали от этого прикосновения. Он помнил, как медленно Рашель повернулась к нему спиной, и он потянул вверх белую «молнию» воздушного серебристого платья, пытаясь вобрать взглядом белоснежный изгиб спины, скрывающийся под сияющим шелком… Он помнил, как его губы сами потянулись к маленькому треугольнику гладкой кожи между платьем и тьмой волос королевы, он ощутил вновь легкую дрожь ее тела и исходящий от него одурманивающий запах…
И вдруг Виктор поймал себя на том, что он ни на секунду не вспомнил в этот момент о своей Изольде. Что это? Наваждение, сон? Или все это время ему только казалось, что он любит эту русоволосую сероглазую девушку с нежным лицом и чуть припухшими губами? Виктор вновь вспомнил трепет черных ресниц и торжествующее сияние фиалковых глаз. Нет! Кажется, Рашель сама не понимала, что она делает. Она завтра и не вспомнит об этом, а бедная принцесса Из обижена, обижена насмерть!
И Виктор вновь бросился кружить по городу, выкрикивая срывающимся голосом холодное имя своей теплой принцессы…
Изольда влетела в свой двор и только теперь поняла окончательно, что все, чем она жила последние месяцы, рухнуло. А как глупо и смешно все начиналось: королева, паж, праздник… Ну, зачем, зачем все это? Может, в восемнадцать лет все и должно быть так: несерьезно и легко? Прощайте, принцесса, ваш принц не виноват, что приглянулся в этот вечер капризной королеве! А ведь Рашель сегодня и в самом деле была великолепна как никогда. И он пошел за ней, забыв обо всем. О боже, ну за что? Мама, вероятно, была права, опекая свою дочь, потерявшую голову от любви и так быстро повзрослевшую.
Изольда медленно приближалась к подъезду. Темные громады домов светились золотистыми прямоугольниками окон и казались волшебными замками в обрамлении серебристых кружев покрытых инеем ветвей. И мелкие снежинки роились в темно-фиолетовом воздухе, напоминая бриллиантовую пыль. Кончилась твоя сказка, принцесса. Вот подъезд, вот старенькие скамейки, вот…
Изольда вздрогнула и остановилась. Это были незнакомые парни, а она всегда боялась незнакомых парней. И они смотрели прямо на нее.
– Привет, подруга. Ты к нам? Рады, рады, – прозвучал насмешливый голос.
Со скамейки поднялся один из ребят. «Они чуть моложе меня», – подумала Изольда, сглатывая слюну, но в горле пересохло. Изольда поняла: просто так ей не пройти. В этот миг она испугалась по-настоящему.
– Водочки? – предложил другой голос, потоньше.
Перед девушкой вырос высокий нескладный силуэт, обрисованный падающим снегом. «Словно призраки в ночи», – припомнилось Изольде выражение из какой-то рождественской страшилки.
– Нет, – нашла в себе силы ответить девушка.
– У дамы есть голос? – шутовски удивился первый.
– А имя у нее есть? – пробурчал кто-то еще.
– У нее и еще кой-чего есть, – ухмыльнулся второй, передавая приятелю бутылку.
Изольда до сих пор не могла поверить, что это происходит с ней сейчас, здесь, на пороге собственного дома. Окна первых двух этажей были темными. Может, крикнуть? А может, попытаться прорваться? Но она содрогнулась от ужаса, представив, что может произойти там, в холодном мраке подъезда… Оставалось одно: бежать в сторону улицы и звать на помощь. Изольда с внезапной болью вспомнила, что по пути домой она не встретила ни одного прохожего. Ведь уже очень поздно, все сидят по домам и готовятся к празднику.