– Кристина, это Хамфри Филдс. Он ухаживает за оранжереей в то время, когда этим не занимается Барбара…

Ван Райан, всё-таки умеет шутить? До сих пор я в этом сомневалась. Наверное, это был его ответ на шутку про молодёжь.

Когда мистер Филдс, приветствуя, очень ощутимо сжал мою руку, я непроизвольно напряглась. Однако добрейший взгляд был залогом его дружелюбного настроя. Рука, правда, была не очень чистая, но меня это не смущало.

– Очень приятно, – постаралась я проговорить как можно вежливее и мягче.

Мистер Филдс широко улыбнулся, показывая нестройный ряд зубов. Так, хоть кому-то я нравлюсь.

Следующим номером меня познакомили с пышнотелой приземистой женщиной. У неё была тёмная кожа, резко контрастировавшая с белоснежной униформой. Женщину звали Донна Уандер, и она была, по её же собственным словам, хозяйкой местной кухни, властительницей жара и огня и повелительницей кастрюль и сковородок. О чем мне возвестили глубоким, грудным голосом. Иронию я оценила.

Посмотрим, что будет дальше, а пока мне повезло в очередной раз оставить о себе хорошее впечатление. От этого у меня стало легче на сердце. Страхи и волнения постепенно отступали.

– Амелия Мэйер, – снова продолжил знакомство уже Драйден, подводя меня к статной женщине средних лет.

Ни за что бы не подумала, что так может выглядеть прислуга, столько достоинства было в её лице и в манере держать себя. Внешним видом она напоминала гувернантку из какого-нибудь старого фильма: темно-синяя юбка в пол, классическая светло-серая блуза, застёгнутая на все пуговицы, и приколотая к вороту крупная брошь. Густые пшеничные волосы были забраны в хитрую старомодную причёску, название которой явно придумали ещё до моего рождения. Почему-то мне показалось, что если зайти со спины, будет похоже, что на макушке свили гнездо птицы. Но самым удивительным было другое, она носила монокль. Не очки – самый настоящий монокль!

Из пояснений Ван Райана получалось, что она отвечает за порядок в доме и за некоторые организационные вопросы. Ясно, значит, мисс Мэйер – нечто вроде управляющего с расширенными функциями. Труд у неё тогда воистину титанический! Я с большой искренностью потрясла её руку. Она не улыбнулась, но признаков враждебности я не заметила. Доверие такого человека будет трудно заслужить, но, думаю, мы неплохо сработаемся.

– А теперь, – мне почудилось, или в голосе Ван Райана проскользнуло злорадство? – Мисс Йорк, позвольте представить вам мистера Гордона Кроу, нынешнего Защитника Барбары…

И меня подтолкнули в сторону того самого типа, моего вчерашнего знакомого. Ощущение было, словно в голову произвели контрольный выстрел. Попутно меня озарило: значит, вот как всё было на самом деле. И судя по тому, с какой силой от моего предшественника исходит ненависть, должность он оставляет отнюдь не по своей воле. По каким причинам Кроу остаётся в поместье, не моего ума дело, но это внушает некоторые подозрения. В голове эхом прозвучали слова мисс Бересфорд о преданности и о том, что быть Защитником большая честь.

«Вампира», казалось, даже позабавило моё замешательство. А я, в отличие от него, была взволнована не на шутку. Хорошего мне ждать не придётся при таком раскладе. Надеюсь, хоть до членовредительства не дойдёт… Моя уверенность дала трещину, как только я встретилась с Кроу взглядом.

«Нет, по-моему, я всё-таки труп», – даже про себя это звучало, как неоспоримый факт.

И вот я стою лицом к лицу со своей предполагаемой смертью. Тот, естественно, демонстративно игнорирует протянутую мной с большим трудом руку. Только продолжает на меня поглядывать так, словно перед ним находится гигантский дурно пахнущий навозный жук. Ну что ж, я честно пыталась! Видит Бог, как мне было тяжело первой сделать шаг навстречу. Я старалась изо всех сил, чтобы ничего похожего на вчерашний инцидент больше не приключилось. Очевидно, напрасно. Ничего, мы ещё посмотрим кто кого! Делать из себя «девочку для битья» я тоже не собираюсь. Про данное Ван Райану обещание вести себя хорошо было забыто. И вот, обуздав свои шалящие нервишки… я посмотрела на мистера Кроу «щенячьими глазками» и улыбнулась самой невинной улыбкой, на которую только была способна. Вот именно с таким выражением лица я в пятнадцать лет вдохновенно врала деду, будто ночевала у «подружки».