…Маруся открыла глаза, и хотя злобно оскаливавшийся человек с ножом из её сна уже не склонялся над нею, она всё равно чувствовала себя довольно гадливо.
«Кровь зовёт кровь… Откуда это? Не помню… Какая разница? О Господи, что же ещё стрясётся?»
– Марусь, ты проснулась? – спросил Митя.
– Послушай, мне такое приснилось…
– Что? Что тебе приснилось? – вскинулся Фонарёв.
– Наш парк.
– Парк?
– Да, но только траурный.
– Ты просто утомилась, Марусь.
– А я долго спала?
– Минут сорок, не больше.
– Ладно, встаю… Надо ужин вам приготовить.
– Да уже приготовили, мам!
Фонарёва удивленно посмотрела на сына и мужа.
– Ну, мы это, – Митя оправил растянутую абрикосового цвета футболку, – рыбу пожарили.
– Где ж вы её взяли?
– Папе мужики привезли.
– Точно… Нилыч с Поплавским где-то надыбали… Так что пойдём, попотчую тебя судачками…
– Ой, слюнки аж потекли!
– Вставай, лежебока… Пап, ведь она лежебока?
– А то!
– А я хотел… Ну, как бы получше объяснить…
– Давай, Лёшка, не мнись! Формулируй…
– Значит, вот… Зубная фея не забрала мой зуб ни вчера, ни позавчера… И набор химика я не получил… А ведь загадывал!
– Ты это… Ты продолжай загадывать…
– Да, но, может, фея про меня вообще забыла?
– Если не ошибаюсь, она должна забрать твой зуб в течение месяца…
– Блин! Целый месяц ждать…
– Ничего, подождёшь!
– Ага, тебе легко говорить, пап… Но у Даши уже целая банка зубов скопилась, а фея так ни одного и не забрала. Даша считает, что фею просто не интересуют её зубы.
– Эй, мужчины! А как же обещанная рыба?
– Всё, Лёшка, кончай базар, садимся за стол… А фея твоя, она это… ещё при…
Старший Фонарёв, будто факир, задержав на полуслове дыхание, снял крышку со сковороды, и Маруся подалась вперёд… Лимонно-жёлтые, а кое-где и золотистые кусочки судака соседствовали с полукольцами лука, кубиками помидоров и сладкого перца. Дразняще пахло паприкой и прованскими травами.
– Какой повар пропадает, Мить!
– Ну, отчего же пропадает? Вот в январе маршрут мой закроют, тогда и займусь готовкой…
– Ты останешься без работы? – вздрогнула женщина.
– Марусь, кушай! После поговорим…
– Не бойся, мам… Папа что-нибудь сфокусничает…
Женщина отвернулась от лунного окна.
Припомнила сторожевую стойку мужа, когда он рассказывал о своих злоключениях и выслушивал потом о её собственных. Маруся хотя и была крайне расстроена, но почувствовала – в тайнике Митиного существа осталось что-то ещё.
– Кажется, ты не всё договариваешь…
– Ерундейшая чепуха!
– Нет, не чепуха, – взвилась Маруся, – ты должен сказать…
– А мне скрывать нечего… Ты как-то заикалась об окулисте, вот мы и побывали у него…
– Надо же, а я только сегодня об этом думала…
– Значит, мы думали об одном и том же… Так вот Лёшка ни черта не видит! И без очков уже не обойдётся… Но чтобы ему правильно подобрали их, следует пройти курс… Щас, обожди, я рецепт найду… А, вот он… Пять дней закапывать оба глаза атропином… Поняла? Зрачки расширятся, и школу Лёшка посещать не сможет… Но потом всё восстановится – недели за три примерно. И тогда уж – на повторный приём…
– А планшет? Это всё из-за него?
– Отчасти да… Но врач затрудняется точно сказать… С планшетом, впрочем, надо завязывать… Иначе ослепнет пацан…
Блестящая желтизна разлилась повсюду, но Марусю не интересовали лунные метаморфозы – мысли сшибались между собой.
«Бедный Алёша… За что ему такое? А Митя? Опять слёг. Ну, дала ему обезболивающее, а дальше что? Потеря маршрута, боюсь, доконает его… Да, Бессон готов забрать «Газель» в счёт оставшихся платежей по рассрочке… Но Митю это не очень устраивает… Ведь он остаётся ни с чем… Я? О, я, пожалуй, единственная, у которой не всё плохо… Конечно, Перепёлкина меня выкидывает на улицу – это правда… Но из-за семи тысяч, что я получаю нянькой, убиваться не стоит… Что ж, поищу другую работу! Поищу? Да что я могу? Нет-нет, кое-что я всё-таки умею. Полы драить, снег чистить. А ещё… Э-э, починять примус…»