Кирилл не без усилий поднялся и огляделся. Пока падал, он скатился вниз на целый пролет. И там, еще ниже, будто бы и вовсе ничего не было.

Почти ползком он вернулся на этаж и сел в узком дверном проеме. Может быть нужно выше подняться, но нужно быть честным с собой, он попросту не сможет подняться даже еще на один лестничный пролет.

Еще несколько метров ползком и он оказался в зале с криокапсулами, с гробами. Ну почему же этот чертов голос не разбудил кого-нибудь другого? Пусть бы он ползал здесь, умирал за всех.

Вдруг осознав, что если в этих капсулах кто-то есть, то они сейчас тоже умирают, разве что возможно не так болезненно. А может им свою агонию, в отличие от него, совсем не унять?

С трудом сев, Кирилл посмотрел в сторону прохода, откуда не так давно, а может быть целую вечность назад, он пришел. Те дверные проемы пошире, и двери в них стеклянные, и потому даже сквозь закрытые створки видна была анфилада залов с криокапсулами. Пусть едва-едва, но буквы и различные индикаторы на этих чертовых саркофагах светились, и потому после почти абсолютной тьмы лестничной шахты, и в особенности нижнего этажа, здесь было почти светло. Идти назад, где через несколько одинаковых, заполненных криокапсулами залов, он доберется до своего стеклянного гроба, смысла нет. Да и вперед в еще один такой же зал тоже. Кто знает, сколько здесь этих капсул? Если учесть, что его назвали кем-то там, под номером восемь с чем-то тысяч, то немало. Возвращаться к лестнице не хотелось. От мысли, что раз уж он не осилит дорогу наверх, значит придется спуститься вниз, в кромешную тьму, ему становилось не по себе. Да и что он может сделать в темноте? А вот дверной проем напротив выхода на лестницу не выглядит таким черным и зловещим. Если бы еще суметь разглядеть, что там, но в глазах все плыло, и зрение не желало ни на чем фокусироваться.

Сделав над собой усилие, Кирилл поднялся на ноги и побрел к чуть светящемуся проему. Два шага от крайней криокапсулы и он ухватился за поручень, на уровне груди обегающий весь периметр зала. Перебирая по нему обеими руками, вошел в гулкую, местами искрящуюся темноту. Электронный голос продолжал вещать, множество раз отражаясь от невидимых стен. И только дверной проем в стене напротив время от времени высвечивался красным. Поручень и здесь убегал прочь вместе со стеной, и справа и слева. Обходить далеко.

Шаг, еще шаг. Кириллу приходилось буквально заставлять себя шевелиться, в то время как хотелось лечь, прямо тут, на пол. А может и правда лечь?

Казалось, будто он здесь уже целую вечность, но как только он напряг память, несмотря на раскалывающуюся голову, то припомнил все, что с ним успело произойти с тех пор, как он очнулся в стеклянном гробу, то есть почти ничего, то понял, что прошло не больше десяти минут. Ну может пятнадцать. Еще столько же он вряд ли протянет. Так что может стоило бы еще немного побарахтаться? А потом уже помирать с чистой совестью. Еще шаг. Только бы дойти до этой двери. Но он не дошел.

Что-то довольно высокое подвернулось под ногу, и не удержавшись, Кирилл упал. Но не на пол. Падение закончилось прежде, чем он осознал, что падает.

Это был какой-то постамент, стеклянный на ощупь. Упершись в гладкую поверхность руками и приподнявшись, он попытался поставить ноги на пол ровно, но они подгибались. И Кирилл обессиленно опустил голову обратно. Как же так? До проема, который ведет куда-то дальше, осталось совсем немного, а здесь эта преграда. Кто догадался поставить это, что бы это ни было, поперек прохода? Нужно обойти. Но сил совсем не осталось. С пола бы он точно не поднялся, а так есть еще шанс. Но сначала нужно выяснить, что же преградило ему путь, оценить размеры и прикинуть, как обойти.