Я-твой последний и первый завет.

Ненормальная, с синими глазами,

Беги, пока остались в тебе ещё силы,

Я буду для тебя свирепыми небесами,

Я не грабли, я острые вилы.

Я вою громче волка ночами,

Я-твои главные враги,

Ненормальная, с синими глазами,

Беги.

* * * *

Где памятник стоит заснувшим кораблям,

Затаившийся в морской пучине,

Освещает путь мореходам, подобно огням,

Хотя сам почивает на пуховой перине.

Где памятник стоит заснувшим кораблям,

Там подлетая, всегда замолкают птицы,

Щебечут только крупным лопостям,

И собирают клювом памяти крупицы.

Там женщина приходит, уж который год,

И всё приносит гроздья винограда,

И ласково так кораблю споёт,

Всё ждёт она домой солдата.

Сына, что однажды не вернулся,

Сына, что любил так виноград,

Он за спиной стоит, плеча её коснулся,

Но не увидит мать его потухший взгляд.

Едва уйдет она, он тут же растворится,

Вернётся на палубу корабля, что затонул,

А мать всё от ожидания томится,

И ставит у старого окошка стул.

Сидит и смотрит на тропинку,

Надеясь там заметить силуэт,

И смахнув со шрамов-морщин слезинку,

Всё ждёт. А ведь прошло уже много лет.

Где памятник стоит кораблям заснувшим,

Женщину я видел эту много раз,

К груди её стоял всегда прильнувшим..

Я сын. Я её солдат.

* * * *

Он ночью, как всегда, в окно заглянет,

И слюни подтеревши постучит,

А после, руку чёрную протянет,

А если не откроешь-закричит.

Он к детям больше не приходит,

Его интересует взрослый страх,

Он по домам, квартирам бродит,

И выбирает жертву наугад.

Закрывайте двери, окна,

И обязательно глаза!

Он разберёт вас на волокна,

Придёт в ночи, когда гроза.

И помни, если выбрал жертву,

Её он больше не отпустит,

Его боятся сами черти,

И взгляду с вас он больше не упустит.

Вообще, на самом деле, это нонсенс,

Может тут и не место сатире..

Под кроватью больше нету монстров,

Ты-единственное чудовище в этой квартире.

* * * *

И если кто-то мне вопрос когда-нибудь задаст,

О возрасте, ну знаете, традиционный..

Отвечу, что кончился подростковый возраст,

И сразу начался пенсионный.

* * * *

Неужели завтра стукнет двадцать два,

А я ещё ни сном, ни духом,

Не совершала важные дела,

А по здоровью подражаю лишь старухам.

Столько дел, что времени, кажется, не хватит,

Универ, работа, да семья,

А у меня до сих пор "И так прокатит",

А ещё, нету личного жилья.

Кольцо не блестит на безымянном пальце,

Работа есть, но на неё я не хожу,

Мультики смотрю, зарывшись в одеяльце,

И с универом не сильно уж дружу.

Еще не понимаю, как же жить,

Неужели в "взрослости" одни проблемы?

Семью завести, потом прокормить,

И решать семейные диллемы..

И вот опять, дела на завтра отложив,

Я, от чего не пойми, отдыхаю,

Еще сегодня день дождлив,

Поэтому с кровати я не вылезаю.

Я многому еще, увы, не научилась,

И жить я начала едва-едва,

Желаю себе, чтоб всегда от радости светилась,

Ибо завтра стукнет двадцать два.

* * * *

Помнишь, как ты разбился, прямо на моих глазах?

Жаль, что после тебя ничего не осталось,

Ключ от меня потерялся в других ключах,

И звоном в тиши падение раздалось.

Жаль, что на память, кроме фото, ничего,

Жаль, что память твоя была краткосрочной,

Я не застряла где-то глубоко,

И нет во мне эмоции побочной.

Мы всегда жили в разных мирах,

И я знала, что зло приближалось..

Помнишь, как ты разбился на моих глазах,

А после тебя ничего не осталось.

* * * *

У каждого из нас есть история, о которой он молчит,

Боясь, что ностальгия навестит нежданно,

И этот страх внутри сидит дрожит,

И накатывает всегда спонтанно.

Мы точно знаем имена, что нельзя произносить,

Имена, что грудную клетку разрывают,

Мы, как собаки, привыкли их сторожить,

А они, как глубокие реки, в наши души впадают.

Мы все знаем родной, до дрожи, голос,