Лера поднимает глаза на меня и, кажется, догадывается о моих преступных мыслях… Облизывает губы, а у меня уже шумит в ушах,  и мучает проклятая физиология - какое счастье, что она с сыном расположилась с противоположной стороны стола…

Пытаюсь отвлечься:

- Почему Алёша почти не говорит?

Она снова смотрит на меня, и в глазах проскальзывает  негодование… Чёрт, она же просила не говорить о сыне! Но вопрос мой без ответа не оставила:

- Он начал говорить только два месяца назад, произносит слова плохо и стесняется этого. Особенно при незнакомых людях. Понять его могу только я.

- Разве дети начинают говорить в 4 года?

- Дети начинают говорить раньше.

- Проблемы при родах?

- Нет, там всё было отлично. Алёша развивался как положено до того момента, как ему сделали прививку.

- Прививку?

- Ты ведь знаешь, что это такое? У вас в Штатах детям делают прививки?

- Делают, но я не слышал о подобных последствиях. Что за прививка?

- По нашей аббревиатуре АКДС - комбинированная вакцина против дифтерии, столбняка и коклюша.

- И что произошло?

- Ну… это долгая история.

- Я никуда не спешу.

- В общем, при рождении у Алёши было немного повышенное внутричерепное давление, это не страшно, сейчас большинство детей рождается с ним из-за высокого веса, который в среднем выше, чем скажем, 10-20 лет назад. Считай это данью акселерации. Но из-за этого диагноза первую вакцину АКДС он получил не в положенные 6 месяцев, а в два года. Это первая проблема, вторая, как я выяснила из учебника по вакцинации - детям с любыми нарушениями по неврологии вместо АКДС положена АДС (а её у нас в поликлинике не было) – та же прививка, но без коклюшевой составляющей, которая единственная в этой компании даёт судорожный синдром. Тебе известно, что это?

- Ну, в общих чертах.

- На деле это выглядело так: я привожу здорового, развитого соответственно своему возрасту ребёнка в поликлинику на плановую прививку, мы получаем её, идём домой, и, примерно через час, у него начинаются судороги – скручивание ручек и ножек, запрокидывание головы, плач от боли, ещё через несколько минут он теряет сознание. После этого – скорая помощь и 10 дней в реанимации, задержка речевого развития, бесконечные бронхиты один за другим и спустя 2 месяца диагноз астма, поскольку лекарства, которыми врачи лечили последствия прививки, или же она сама, тут я не докопалась до истины, вызвали крах иммунитета, так что на прогулке в парке мы не подходили к детям, в помещения с людьми – только в маске, но и это не помогало, он всё равно болел. Сейчас всё позади, и самого страшного не случилось – нет задержки умственного развития.  Над речью мы упорно работаем последние два года, и то, что он начал говорить – огромный прорыв, дальше только работа по коррекции. Но у него всё будет в порядке: к школе его речь не будет отличаться от речи здоровых детей – так говорит наш логопед, и я сама так чувствую. Я знаю, что всё будет хорошо.

- Мне жаль, правда, жаль, - я теряюсь в мыслях, понятия не имею, что нужно говорить в таких случаях, с трудом скрываю восхищение ею. Такая хрупкая, нежная, юная, а успела уже пройти настоящую школу жизни, уроки ответственности, трудности выбора в принятии решений…

- Я же говорю, всё уже позади, пережито, выболено, осмыслено и переосмыслено. Несмотря на всё это, я допускаю и понимаю, что ошибиться может любой, даже врач… Но, во всей этой истории, случилось нечто, что перевернуло меня. Дело в том, что перед прививкой ребёнок должен пройти подготовку в течение 3-х дней специальными медикаментами. Разумеется, я всё сделала, как положено, о чём и сообщала им при каждом допросе (а их было множество). Однако в истории болезни, и далее во всех медицинских отчётах по нашему случаю  врачи реанимации указали: «Мать не подготовила ребёнка к прививке». Вот эта врачебная порука в стремлении скрыть свою ошибку просто убила меня. С тех пор я не доверяю ни одному назначенному лечению, всё перепроверяю, всегда. Моё правило – три мнения, три специалиста по каждой проблеме.