И тут я совершенно случайно осознал, что у моей Светы есть точно такое же слово, после которого хочется бежать!

Как она не понимает, почему меня так корежит от слова "ремонт", так и я не понимаю, почему ее так раздражает слово "пельмени". Но теперь я этим пользуюсь!

Для меня лепка пельменей – это счастье. Это постижение дзена! Я даже есть их люблю не так сильно, как лепить. Пиво, неспешная беседа, легкая музыка, тесто и фарш. Руки в муке, перед тобой нарезанные кружочки теста (нарезанные обязательно граненым стаканом, классика) и таз фарша, и ты лепишь, лепишь, лепишь… Есть в этом что-то теплое, как бабушкины объятия, есть что-то домашнее и советское, пришедшее из тех времен, когда пельмени лепились всей семьей. Для меня приглашение человека на лепку пельменей – это последняя стадия признания его своим. Если я пригласил вас лепить пельмени – знайте, я вас действительно люблю.

А Света лепить пельмени не любит. И есть их не любит, потому что от них жопа растет. А когда по кухне разливается запах томленых в горшочках пельменей, да еще и запах сваренного специально для них говяжьего бульона с грибами, устоять она не может. Да и кто бы смог?

Я очень люблю пельмени, поэтому совершенно не понимаю, почему Света вздрагивает при их упоминании? Я ее даже не приглашаю с нами их лепить. Ну не хочет человек, пусть сидит, занимается чем-то другим… Пусть даже не ест их! Если сможет, конечно…

Но теперь я этим пользуюсь! Я мщу за ремонт.

– Что-то так вдруг ПЕЛЬМЕНЕЙ захотелось…

– Твою ж мать…

– К нам завтра Женя с мужем приедут, ПЕЛЬМЕНИ лепить будем!

– Как? Опять?

– Завтра к нам Катя приедет, я щуку размораживаться достал.

– А что вы будете из нее делать?

– ПЕЛЬМЕНИ из щуки!

– Господи, где ж я так нагрешила?

Вот что такое семейная жизнь. Это тонкая грань между пельменями и ремонтом!

То был чудесный осенний день. Октябрьский ветер ласково трепал бетонную арматуру за окном, а курильщики предпочитали курить в подъезде, ибо на улице ветер выворачивал сигареты вместе с зубами.

В такую погоду хорошая хозяйка собаку на улицу не выгонит, разве что мужа в магазин пошлет. Ну а меня вообще никто не спрашивал, нравится мне погода за окном, или нет. Ни зной, ни снег, ни слякоть, ни зомбиапокалипсис не остановят учителя физики, идущего на работу. Идти мне было недалече: с 5-го микрорайона на 6-ой, километра полтора, то есть минут так 15. Быстрее дойду, чем буду ждать автобуса. Я и пошел, не смотря на весьма противную погоду.

Выглянув в окно я констатировал, что там еще и дождь. Мелкий такой, осенний, приятный, как вирус гриппа, как теплое пиво, как толстый кондуктор в битком набитом автобусе. Чтобы защититься от капающей с неба дряни я взял зонт. Зонт мой был стар… Всем своим видом он давал понять, что жить ему оставалось недолго, но я подумал, что просто выкинуть его в мусорное ведро будет жестоко. В конце концов у этого зонта была душа воина! Вот уже года два, как он, будто верный самурай, защищал меня от дождя и мокрого нега, принимая на себя все удары небесной канцелярии. Этот зонт заслужил благородной смерти! Он должен был умереть в бою, чтобы его неукротимая душа вознеслась в Вальгаллу.

Что-то подсказывало мне, что произойдет это именно сегодня. Может быть моя неимоверно развитая интуиция, а может быть плавно перемещающиеся по стенам тени от качающейся люстры, ибо наша 14-этажная свечка слегка покачивалась от порывов ветра.

Поэтому, чтобы подстраховаться, я положил с собой в пакет еще один зонт. Ибо пусть будет.

Я вышел из дома и двинулся по направлению к "Родникам", к 207-ой школе, где я тогда преподавал. Путь мой пролегал по широкой дамбе, соединявшей два края широкого лога, расположившегося между "Снегирями" и "Родниками". И конечно же на этой дамбе, на открытом пространстве, ветер отрывался по полной, наслаждаясь свободой и мощью.