Ян вернулся на койку, взял одну булочку и зажал в руках. У него нет ожогов от его огня, а старые от сгоревшей перчатки почти прошли. Вены на тыльной стороне ладони слишком заметные.

– Мне даже стало спокойнее, Рома.

– Ты лучше с Марком поболтай, может, он ещё зайдёт. Он-то любого успокоит, сразу легче станет. Дай мне одну, только без сахара.

Я взял тёплую булочку и задумчиво откусил. Захотелось разложить все булочки на кровати, чтобы показывали позиции войск, и подумать над манёврами. Потом глянул на Яна.

– Ты же постоянно что-то черкаешь, – сказал я, пересаживаясь к нему. – Сможешь набросать мне схему поля боя?

– Я с картами не очень.

– Да хоть примерно.

Ян открыл свою книжку ближе с конца и взял карандаш. Всего несколько линиями отметил озеро, город, оборонительные линии и даже расположение главных пушек и Исполинов.

– А вы тут чего, рисуете? – спросил Марк, открывая дверь палаты.

– Да, – я бросил на него короткий взгляд. – Заходи и расскажи что-нибудь, пока мы думаем. Ты на всех действуешь благотворно. И угощайся, Мария напекла.

– Да, Марк, – Ян накидывал на лист позиции наших квадр. – Расскажи что-нибудь. Например, о том, как жилось за морем.

– Могу рассказать о самом море, – он сел удобнее. – Как плыл на корабле в первый и последний раз. На борту же был Зимин, который настоящий… что же с ним стало? – Марк задумался. – Надеюсь, он сюда не попёрся. И ещё будущая императрица. Я-то будто чуял, что она непроста, и держался от неё подальше… вы меня слушаете?

– Нет, – честно сказал я, думая над планом. – Но ты рассказывай, это помогает.

– Так вот, в один день капитан решил…

Дверь со скрипом открылась. Сергей, мой телохранитель, просунул голову в палату.

– Господин генерал. Разведка доложила, что основные силы врага выдвинулись со своих позиций. Полагают, что это всеобщая атака.

– Понял, – я поднялся и стряхнул крошки с колен. – По местам, пилоты! Будет жарко.

– Первый пилот Климов! – гаркнул я, выйдя на улицу. – Где опять твоя охрана?

– Да откуда я знаю? – Валентин пытался проехать через сугроб на коляске. – Такой дурдом, что никого не докричишься.

– Давай, помогу, – Марк взял коляску сзади и толкнул вперёд.

– Живо на позиции! – приказал я и добавил спокойным голосом: – Я бы вышел с вами, парни, да моя ригга в ремонте. Держитесь. Буду наблюдать за вами сверху.

Я показал на гору, где был укрыт бункер с наблюдательным пунктом. Старый, времён моей молодости, хорошо замаскированный. Даже зная где он, сложно его найти.

С него было бы видно всё, если бы не этот туман с озера. Он появился после начала таяния льда. И хоть лёд уже перестал таять, видимость он нам портил изрядно. Зато вражеская авиация не могла толком действовать.

Но они метали бомбы, хоть и не прицельно. Орудия противовоздушной обороны уже полчаса палили в небо, как-то определяя цели. А крылолёты сбрасывали бомбы, куда придётся.

Мы разъехались по позициям. Несколько часов у нас есть. Я сидел на заднем сидении, продолжая раздумывать обо всём сразу.

Одна сброшенная бомба взорвалась так близко, что мою машину дёрнуло и она чуть не слетела в кювет. Но это ещё не общее наступление, оно пока не началось.

Ещё одна бомба упала рядом с особняком Риггера. Вовремя мы эвакуировали Громову. Очередная на оставленный артиллерийский завод, разрушив крышу. Повсюду пахло горелым игниумом, которым были набиты бомбы.

Моя машина остановилась к северу от города у туннеля, ведущего куда-то вглубь. Здесь же спрятан вход в укреплённый наблюдательный пункт.

Снаружи его не видно, а внутри он набит оптикой, связью, а ещё у него толстенные стены, усиленные бронеплитами. Дед Рафаэля Риггера строили его для себя и постарался на славу.