— Ты мне не нужна. Скажи, что непонятного я сказал по телефону?

Меня будто ледяной водой окатили. Он поднял на меня руку? Хоть и не ударил, но толкнул. Меня… За что? За то, что хотела обнять? Поцеловать?

— Что с тобой? — обхватила себя руками, резко стало так холодно, сильнее, чем в зимнюю стужу.

Будто сейчас и не лето…

— Со мной? Знаешь, что? Иди туда, откуда пришла. Я больше не хочу с тобой даже говорить. Мне противно. Правильная такая, слушаешься маму и папу… Вот и беги к ним.

Он стал разворачиваться, желая уйти, но я схватила его за руку, которую он сразу же выдернул. От такой силы меня оттолкнуло к стене. А он лишь усмехнулся.

— Ты не можешь со мной так поступить, Глеб, — повысила голос, еле сдерживая эмоции.

Я больно ударилась локтем, глаза жгло от подступивших слез. Но я старалась дышать глубже, чтобы позорно не разреветься перед ним.

— Уйди, — брезгливо произнес он и даже не посмотрел на меня.

Злость резко сменилась слабостью.

— Я беременна, — сквозь зубы проговорила.

Он остановился и посмотрел на меня. В глазах что-то непонятное. Страх, смятение, злость? Сложно понять, когда у самой внутри почти агония.

— Не позорься. Исчезни из моей жизни.

Он вошел в квартиру и закрыл дверь.

Глеб не поверил? Он решил, что я просто пыталась его удержать?

Нужно было завтра прийти с утра. Чтобы без всех нормально все обсудить. А так он, понятное дело, на взводе. Еще и про беременность ляпнула.

Моя злость на него так быстро испарилась, стоило только все разложить по полочкам и понять, почему Глеб так отреагировал.

Глупая. Вот я глупая!

Я вызвала лифт, и створки тут же только распахнулись… как и дверь квартиры Глеба. Он вышел ко мне:

— Вот деньги на аборт. Мне ничего от тебя не нужно, — брезгливо и слишком грубо сказал и сунул мне купюры в руки, резко развернулся и опять захлопнул дверь за собой, так что даже стекла задребезжали в подъезде.

Аборт? Он серьезно?

Я продолжала пялиться на массивную железную дверь, переваривая его слова.

— Мне что… На что? — растерянно посмотрела вниз, деньги жгли руку, хотелось быстрее от них избавиться.

И я не стерпела. Подскочила к двери и стала колотить в нее, что было сил. Он не мог так просто поступить со мной. Это не мой Глеб. Это вообще странный, злой и агрессивный мужчина. Мой Глеб меня любит!

— Открой немедленно дверь! — закричала и ударила еще раз по металлической поверхности.

Ребро ладони заболело. Но это ничего по сравнению с тобой болью, которая у меня в душе. Слезы текли по щекам. Я стала пинать дверь. Мне было жизненно необходимо прямо сейчас его увидеть. Замок щелкнул, и дверь распахнулась, а я отлетела к стене и опять ударилась рукой. На пороге стоял Глеб, злой, глаза прищуренные, а губы поджаты. Наконец-то услышал сквозь свою громкую музыку.  

— Я непонятно выразился? — медленно спросил Глеб, а у меня будто память отбило. Ведь помнила, что хотела ему все высказать, прояснить…

Но стоило увидеть это дикий взгляд, как мороз по коже побежал.

— Т-ты понимаешь, что я б-беременна от тебя?! Ты же м-меня любишь… Сколько мы с т-тобой вместе? — я начала заикаться от истерики.

— Это не имеет никакого значения. Побыли и хватит. Все. Надеюсь, на этот раз все прояснили, — Глеб напряженно потянулся к двери, чтобы закрыть ее.

— Как… просто? — до меня не доходило. — Так же нельзя. Я же человек…

Я хотела сделать глубокий вдох, но не смогла. Меня словно душили… Но не наяву. Внутри горело от недостатка кислорода, а в груди ныло.

— Вот так. Ты иди, а меня ждут.

Глеб вновь закрыл дверь. Стекла вновь задрожали, как и у меня все внутри. Я развернулась и стала спускаться на улицу, не видя под ногами ступенек, механически переставляя ноги, проигнорировав лифт.