Самсон сидел на своем рабочем месте и наблюдал на экране комнату, в которой сидели Яна и Платон. Поведение невесты ему понравилось, и он решил, что за ней еще понаблюдает. Он отключил экран и приступил к основной работе.

Яна посмотрела в сторону глазка и поняла, что его отключили, но Платону все равно ничего не сказала, да он, вероятно, и сам все знал. Платон открыл ящик в своем столе. Светодиод, подключенный им для слежения за работой телевизионного глаза, не горел. Он давно сделал себе такую информативную подсветку в своем столе. Если не горит в столе светодиод, значит, никто не просматривает комнату, но об этом Платон свято молчал.

– Яна, отбой местной тревоги! Я все же тебя жду вот по этому адресу, – сказал Платон и протянул ей визитку гостиницы.

– Спасибо!

– На том стоим. Яна ты по телефону говори сдержанно, или вовсе не говори.

– Спасибо за предупреждение. Только я теперь совсем не понимаю кто чей на этой фирме.

– И не надо понимать, исторически сложившиеся отношения между людьми. Тебя просто использовали, навели справки о твоем здоровье до пятого колена и потом отстранили от дворянского гнезда. Обидно? Досадно?

– Да ладно.

– Умница! Ты мне сразу понравилась, как только я тебя увидел. Но меня лично предупредили, чтобы я к тебе не подходил, что я и выполняю по мере сил.

– А сейчас, что изменилось?

– Теперь ты чужая брошенная невеста, и я имею право подойти к тебе, но пока в скрытой форме.

– Шпиономания.

– Нет, способ существования.

– Хорошо, с тебя янтарная диадема.

– А это еще, что такое?

– Мечта моя янтарная.

– А, что янтарь на свете кончился? – усмехнулся Платон.

– Нет, но я хочу янтарную диадему.

– От меня, что надо?

– На самом деле я хочу янтарный ободок.

– Вот это понятней, так купи ободок и наклей на него янтарь.

Бор Борисович и Анна Андреевна остались одни за столом столовой санатория. Ужин прошел в молчании. На улице он заговорил:

– Анна Андреевна, ты знала, что твой муж в этом санатории отдыхает?

– Сколько живу с Антоном Николаевичем, столько и не знаю, что от него ожидать. Знаешь, если ему покажется, что за ним следят, то он резко меняет свой маршрут. Он выбрасывает дорогие билеты на поезд и самолет, меняет время, меняет место. Я ничему не удивляюсь.

– Да, но мы попали в глупое положение!

– Я этого не заметила. У них есть общая работа, они имеют право на встречи в рабочее время. Тебя и в должности не понизят, – заверила Анна Андреевна.

– Будем надеяться. Меня волнует: «Почему Самсон не прописал у себя Яну»?

– Столичный подход. Мы из-за них пошли на размен квартиры с доплатой, а Самсон теперь один живет в двухкомнатной квартире.

– Анна Андреевна, ты, что-то в этом можешь изменить?

– Нет, хуже то, что Яна найдет себе другого мужчину.

– Платона.

– Откуда ты знаешь? – спросила Анна Андреевна.

– Я уверен, что они сегодня встретятся, используя мое отсутствие на работе на разговоры на личные темы.

– Вот и все, круг измен замкнулся в очередной раз.

– Это жизнь, а не измены, – сурово проговорил Бор Борисович.

Самсон сидел дома и рисовал план двухэтажного особняка. Ему было скучно. Он механически набрал номер телефона Яны.

– Яна, я виноват перед тобой. Ты виновата передо мной. Возвращайся ко мне.

– Я в чем виновата?

– Ты сегодня была с Платоном.

– Угадал, была с ним, как брошенная тобой девушка.

– Я бросил, я и подниму. Рисую план нашего дома, нужен твой совет. Но после Платона я не хочу тебя видеть, а завтра приезжай, или совсем переезжай ко мне. Я пришлю тебе помощников.

– Подумаю.

– Думать не надо, надо просто ко мне вернуться. У тебя была мечта под названием «Платон», ты его – получила, теперь без мечты возвращайся.