Заглянула громогласная проводница, предложила чай. Мы попросили принести попозже и покрепче. Прогрохотал встречный товарняк. Он летел на запад. Вёз уголь, лес-кругляк…

Я спросил батюшку, давно ли он рукоположен. Отец Михаил заулыбался:

– Вам на самом деле интересно?

Ещё как интересно. Наше поколение в девяностых годах оказалось свидетелем явлений, о которых в восьмидесятых и думать не могли. Среди них страшные – бурный расцвет наркомании, бандитизма и вселяющие надежду возрождение церкви. Один за другим стали восстанавливаться храмы, зазвенел колокольный звон, и возникла проблема – кому служить в новых церквях? Открытием прозы о современной церкви стал для меня Ярослав Шипов. Журнал «Наш современник» напечатал подборку рассказов «Отказываться не вправе» о буднях сельского священника из глубинки. Европейский север, деревни, почти начисто забывшие, что такое храм Божий. Захватывающе интересное чтение. Я-то по наивности считал, тема церкви вещь сугубо серьёзная, в ней нет места улыбке. Оказывается, ничего подобного, можно писать с юмором, иронией, самоиронией. Что подтверждал авторитет автора, рассказы написаны не кем-нибудь, а священником, и не кем-нибудь, а профессиональным писателем. В них была свежесть, достоверность, глубина и высота. Проза писателя и до рукоположения его в сан иерея была крепкой и основательной, однако не более того. Проза священника обрела новое звучание, расширила границы – «яко по высоте небесней от земли».

Писатель Шипов, большой любитель охоты, частенько уезжал от московской суеты куда подальше. Побыть наедине с природой, послушать лесную тишину, подумать о бренности бытия. Однажды в таких скитаниях приглянулся ему глухой район на севере Вологодской области. Было где порыбачить вволю и с ружьишком в своё удовольствие побродить. И прикупил в одной деревеньке избушку. Стал наезжать туда и вдруг в один из своих приездов узнаёт, что односельчане надумали восстанавливать разорённый храм. Писатель подключился к Богоугодному делу, принялся помогать по мере возможности поднимать церковь из руин. Деревенский люд довёл задуманное до победного завершения, после чего возник вопрос: кому окормлять паству нового прихода? Мужики да бабы долго чесать затылки в поисках ответа не стали, указали на Шипова: кому как не тебе. Ехал побродить с ружьишком по лесам, да лугам, а оказался в пастырях.

Недавно рассказали житейскую историю. В конце восьмидесятых годов прошлого века жила-была типичная советская семья: муж, жена, сын. Среднестатистическая по количеству членов и партийной принадлежности. Глава – руководитель отдела на оборонном предприятии и коммунист, сын – студент университета и комсомолец. Нарушала типичность хозяйка – верующая гражданка. Не афишировала отношение к Богу, в церкви вставала подальше от лишних глаз, за колонну. Знакомые похихикивали, глядя на шпионские ухищрения прихожанки: платочек, глубоко надвинутый на глаза, плюс очки с простыми стёклами, украдкой надеваемые в церковном дворе (жаль – с тёмными в церкви стоять нехорошо). Опасалась женщина больше не за своё реноме, боялась навредить карьере мужа. Тот ворчал на жену, однако категорично вопрос «или я, или церковь» не ставил. В тот день уезжал он в командировку, жена, провожая за порог, украдкой перекрестила спину, прошептала: «Спаси, Господи». Муж обернулся: «Что?» – «Иди, иди», – махнула рукой. Вечером муж неожиданно вернулся. В крайне возбуждённом состоянии… Машина, в которой ехал вместе с сослуживцами, попала в жуткую аварию. У одного коллеги перелом обеих ног, у второго – серьёзно повреждён позвоночник, у третьего – тяжёлое сотрясение мозга. Все в больнице. «Один я цел и невредим! – нервно ходил по комнате муж. – Как так получилось?» На что жена простодушно сказала: «Я ведь крестик в твой костюм зашила. Бог и уберёг». Муж махнул на неё рукой: не, плети, что не следует, какой ещё крестик? Жена подпорола бритвочкой лацкан мужниного пиджака, достала маленький, сантиметра в полтора, серебряный крестик. Муж осторожно двумя пальцами взял его, отставил от глаз руку на всю длину (очки разбил при аварии), посмотрел на крестик с разных сторон. «И что эта мелочь может?» – спросил, нисколько не сомневаясь в отрицательном ответе. Однако через четыре года стал священником.