В итоге халифом был избран в 660 году более сильный Муавийа, который создал Династию Омейядов. Год спустя Али был убит. Его сторонники, тем не менее, продолжили свою борьбу и провозгласили халифом старшего сына Али – Хасана. Однако Хасан отказался от своих прав в пользу Муавийи. В 680 году Муавийа умер, и халифом был признан его сын Йазид. Но шииты отказались признать его и под руководством младшего сына Али Хусейна пошли против него. У местечка Кербела в Ираке Хусейн с группой родственников и приверженцев были убиты войсками Йазида. С тех пор Хусейн стал для шиитов не просто мучеником, т.е. шахидом, принявшим смерть за веру (шахада), а великомучеником или «шахом шахидов». Кербела, где Хусейн был убит, стала местом паломничества шиитов, а самый популярный их лозунг по сей день: «Весь мир – Кербела, круглый год – ашура, то есть траур». Сегодня Кербела – один из двух главных шиитских священных городов наряду с городом Наджаф, где сохранилась могила Али. Это событие стало окончательным водоразделом между суннитами и шиитами.

История показывает, что разделение ислама на шиитов и суннитов произошло из-за нетерпимости арабов к другим народам…»

Талгат был ошеломлён всем, что узнал из статьи, и долго не мог отойти от потрясения. В его сознании не укладывалось то, что мусульмане раскололись не из-за неверия в Аллаха, а из-за нетерпимости друг к другу…

Талгат был доволен своей новой жизнью в вере. Ему было 25 лет, но до сих пор он чувствовал себя в религии неопытным младенцем. В то время, как братья по вере осваивали такие сложные науки, как «Наука о Вере», «Наука о Творце».

Талгат решил поехать в аул к бабушке, рассказать о том, что он начал жизнь верующего мусульманина. Аул находился в двух часах езды от города. Небольшое селение когда-то было огромным населённым пунктом, где жило несколько тысяч человек, а сейчас хорошо, если наберется двести. Все давно переехали в город. А сейчас один из красивейших когда-то аулов в районе напоминал Талгату сирийскую деревню после разгрома боевиками. И это всё происходит в мирное время, происходит там, где не пролетела ни одна пуля. Это просто не укладывалось в его голове. Даже дом родных пришёл в запустение и ветхость, и от боли за них сжималось сердце Талгата. Бабушка жила вместе с сыном, его дядей, оба они были очень набожными людьми, но по-своему, а не по канонам ислама. Талгат с детства очень любил дядю, ведь он всегда заботился не только о бабушке, но и о нём самом, когда он был маленьким.

– Я предполагал, что ты станешь верующим. Ты всегда внимательно слушал, когда я рассказывал тебе то немногое, что сам знал об исламе. Твои глаза выдавали подлинный интерес к вере, – вдруг сказал дядя, сидя на тахте и теребя четки. Он был невысокого роста, его лицо, привычное к степным ветрам и палящему солнцу, было смуглым и обветренным. Дядя всегда, сколько помнил Талгат, был гладко выбрит, не любил растительность на лице. Сейчас он смотрел на племянника своими озорными узкими глазами, в которых светились доброта и понимание.

– Почему ты не говорил о вере, об исламе своим детям и другим племянникам? – спросил его Талгат.

– Ты был ребёнком совсем иного склада, не своего поколения. Это было заметно сразу. Потому я и говорил тебе то, что ты хотел услышать, – тихо говорил дядя, словно оправдываясь.

– Ты говорил мне, что лучшая земля – это Мекка, Медина, Аль-Акса, а лучший человек – это Пророк (мир ему!). Ты ещё в детстве подарил мне мечту, за что я буду благодарен тебе всю жизнь.

– Мне уже 66 лет. Вот, что я тебе хочу рассказать. Мы всю жизнь мечтали встать на намаз. Но в советское время мы были уважаемой всеми, образцовой семьёй и не могли этого сделать. В то время, сам понимаешь, религия не почиталась. Всю жизнь мы работали на благо государства. Но в душе мы мечтали о Рае, мечтали о том, что воскреснем вслед за Пророком, мы пронесли в своей душе любовь к Нему тайно. Мы никогда не забывали о Нём. Он всегда был для нас единственной Истиной. Так сложилась наша жизнь, что намаз для нас был трудновыполним. Когда я был молодым, всегда уважительно относился к чеченцам. В те времена многие люди были далеки от религии. Мне запомнился случай, который произошёл в один из дней, когда пост в месяц Рамадан пришёлся на июль, стояла сильная жара, а дни были долгими. Мы ремонтировали базу для скота. Вдруг один молодой чеченец лет восемнадцати упал в обморок. Все подбежали к нему. Мужики в наше время в обморок не падали. Оказалось, что этот чеченец постился. Я до сих пор его помню. Кавказцы всегда соблюдали пост в Рамадан. В то время следование любой религии высмеивалось, а они гордились тем, что они мусульмане. Я уважал их за это. Знаешь, мне больно за них, ведь у них там, на родине, несколько лет назад была война, много их там полегло. Я знаю этот народ хорошо, мы жили с ними бок о бок в одном ауле, у нас с ними одна вера. Сколько их полегло в Чечне, как подумаешь об этом, на душе становится плохо. Знаешь, Талгат, мой дед был малообразованный, правда, он немного научился читать по-арабски у старого аульного муллы. Дед часто мне рассказывал разные хадисы. В одном из хадисов говорится: тот, кто убьёт верующего, попадёт в Ад. Ойбай, зачем люди на свои души берут такие тяжкие грехи, как сейчас? За что они убивают мусульман? – говорил дядя, перебирая чётки.