– Ну хорошо. – Ловец воров полез внутрь камзола и вынул медный шприц со стальной иглой – достаточно длинной и толстой, чтобы пробить каменную корку над плотью Шпата. – Часто тебе требуется алкагест? Судя по твоей походке, ты зашел уже ох как далеко. Раз в неделю? Раз в пять дней? Пожалуй, чаще, коль тебя посадить здесь, где жратва говно и нет места двигаться.

Он покачал шприц над водой.

– Я готов ждать, пока у тебя прихватит ноги. Пока от тебя ничего не останется, кроме глаз и рта. Вообще-то, и глаза мне не нужны. Только язык, чтоб назвал мне нужное имя.

Он бросил шприц на островок Шпата. Шприц со стуком подпрыгнул, но Шпат успел его поймать, пока тот не укатился в воду.

– Меня зовут Джери, – сказал тюремщик. – Это чтоб ты знал, кому сказать спасибо.

Шпат стоял неподвижно, его левая ладонь стискивала алкагест как сокровище.

– Ладно, – проговорил Джери, – спасибо скажешь потом. Никуда не денешься, рано или поздно. Не будь лохом, парень. Твоя подруга Кари не дура – и что-то она не спешит к тебе обратно.

– Меня зовут Джери, – сказал тюремщик. – Это чтоб ты знала, кому сказать спасибо.

У Кари стучали зубы, ее трясло, как никогда прежде. Она чуть не утонула и вымокла до нитки, но испугало ее не то, что она едва не утонула. А пугала причина этого. Будто нечто дотянулось до нее через город и унесло ее разум. Подробности видения быстро гасли, как забытый при пробуждении сон, но она помнила, как будто была в церкви, старой и темной, и какая-то ужасная штука растащила молодого священника по частям. И реальным оно в тот момент не казалось. Она видела произошедшее со всех углов, сверху, снизу и сбоку. Может быть, и не видела. Тогда ей казалось, что видит, но…

– Я была мухой на всех стенах сразу, – проговорила она себе.

– Поди ж ты! – Джери неверяще покачал головой. – На, пока не замерзла. – Он кинул ей на колени сверток серой материи.

– Что это?

– Сменная одежда. – Он сел за стол, в кресло напротив нее, и откинулся назад, ожидая начала зрелища.

– Отвернись, – потребовала она. Ей не впервой переодеваться на людях, бывала она голой при незнакомцах – на небольшом корабле нет места застенчивости. Но позволять этому ловцу воров вечно выигрывать она не собиралась.

– Повернуться спиной к девчонке, которая ходит с этим? – удивился он и извлек из кармана ее нож – ее драгоценный ножик. Последний раз она видела свой нож, когда руки сальника вогнали его ей же в плечо. – Будешь слушаться, получишь обратно.

– Так, стало быть, мой нож у тебя, а у меня его нет, значит, поворачивайся, блин, спиной.

Джери рассмеялся и отвернулся на кресле. Она вытряхнулась из мокрой одежды, морщась от боли в плече. Бинт на ране промок насквозь, буро-зеленые пятна тины смешались с буро-красными – от запекшейся крови. Она размотала бинт.

– Мне понадобится новая перевязка для раны, – сказала она.

– Об этом позаботятся другие.

Наряд, который он выдал, состоял из серой накидки с поясом на талии, похожей на облачение монаха. Ей попадались такие на горожанках. Она натянула накидку через голову, ввинтилась в нее. Для нее велика, зато сухая и теплая. Прилагалось и нижнее белье, а также пара сандалий.

– Есть еда? – спросила она.

– Другие позаботятся и об этом.

– Спасибо тебе, Джери, – поиздевалась она.

Он повернулся обратно.

– Обычно мелкая проныра вроде тебя не стоит моего времени. Ты даже не гражданка – тебя бы отдали свечкоделам, не подумай, что тебя хватило бы на приличный светильник. Но есть такая вот закавыка.

Он полез в выдвижной ящик и вытащил большой журнал в кожаном переплете. Такой же, как в библиотеке Палаты Закона. Сотни подобных книг сгорели у нее на глазах.