По дырявым мыслям в ржавый котелок,
Что рассыпал и пошел пугать врагов…
Кирпичами красными с трех букв
Трехэтажным матом обложил.
Выложил шатер забытых строк.
Выложил помостом остров снов.
Обнажил живой из ножен звук.
Пошатнулся мертвый и ожил.
На заплаканных щеках старела мать,
На заляпанном стекле застыла ночь…
Распустила дочка волосы рекой —
Обернулось воскрешением, как всегда.
Восковых свечей теченье – вспять.
Восковых фигур горенье – прочь.
Оплывали в неприкаянный покой.
Пошатнулась мертвая вода.
Потушили мост гвоздями звезд,
Утонули в ледяном ключе,
По дырявым мыслям вышли вон.
За оградой наградили грудь
Веником венков и в полный рост
Выключили свет в живом луче.
Погасили скважину икон.
Пошатнулся мертвый в дальний путь.
Пошатнулся мертвый и пошел.
Обронили две монеты мокрых глаз.
В глиняной копилке – алчность рук.
Трижды плюнул через левое плечо.
Трижды стало очень хорошо.
Трижды пошатнулся медный таз.
Трижды свечи замыкались в круг.
Лишь однажды стало горячо.
На морозе обложил язык
Ледяным ключом, клочками язв.
Зазывала дудочка в апрель
Дурачка на пир во время крыс.
Время и пространство были встык.
Стол ломился от питья и яств.
И звучала чертова свирель.
Мертвый пошатнулся вверх и вниз.
Щелкал семечки нечищеных ворон,
Что клевали небо в струпьях дня,
Когда в память стали зарывать
Боль избушки от избытка чувств.
Сторожила башня небосклон.
Ворожила жизнью у огня
Старая заплаканная мать
Дочь свою в пустыне тесных уст.
Пошатнулся мертвый наугад.
Две монеты в месяц мокрых глаз
Покатились колесом под стол, —
Время и пространство шли вразрез.
Гладкий пол в полжизни под закат
Кутался в шаги. И пробил час, —
Пошатнулся мертвый и пошел.
Пошатнулся мертвый и воскрес.
Духовный Стих
Посвящается Андрею Безымянному
Прости мне грехи мои тайные, Тайный.
Прости мне грехи мои явные, Явный.
Они пред Тобою явлены, как сор по углам,
Где молятся такие, как я, ослушники.
Сижу вот, чайком балуюсь,
По крепости духу спертому,
Да корочкой черствой, сытною.
Свой угол коленками мучаю
И совесть горохом немолотым
Подпираю от случая к случаю.
Я стану Твоим золотом!
Прости мне грехи мои тайные, Тайный.
Прости мне грехи мои явные, Явный.
Они пред Тобою явлены,
Как соль на пороге Вечности,
Где стены становятся клинышком —
Не журавлиным, а сколотым
Колышком в сердце сыром.
Ты станешь моим Золотом!
Я буду Твоим серебром!
Прости мне грехи мои терние, Путь.
Прости мне грехи мои терпкие, Истина.
Прости мне грехи мои тельные, Жизнь.
Горох, что грехи мои вострые,
Напоминает о Тайном мне,
Напоминает о Явном мне.
Все тайное станется язвою
Пред Явленным мне, уязвимою
Раскаяньем и Прощением.
Прости мне грехи мои тайные, Тайный.
Прости мне грехи мои явные, Явный.
По милости рук и по кротости
Взрасти во мне древнее Дерево.
Всех заперли в Древе вчера и сожгли.
Говели и люди, и свечи.
Я стану горстью Твоей земли.
Ты будешь моим междуречьем.
Прости мне грехи мои тайные, Тайный.
Прости мне грехи мои явные, Явный.
Восстань из проруби передо мной,
Как сонм света во сне перед тьмой,
В убитую нами ночь.
Помяни Своих мертвых в гробах их.
Вспомни Своих живых в домах их жилых.
Вложи Свою Пасху в блудную дочь,
Вложи Свою Пасху в блудного сына,
Смертию смерть поправ, смертию смерть…
Я Твоя грешная глина.
Я Твоя мертвая медь.
Ты моя Тайная Вечеря,
Незримое золотом зреть!
«Я видел, Солнце затмевало!..»
Я видел, Солнце затмевало!
Затменье длилось два часа.
И в чаше черного овала
Тонули взглядом небеса…
«Прошла веселости весенняя пора…»
«…А что мертвые воскреснут, и Моисей показал при купине, когда назвал Господа Богом Авраама и Богом Исаака и Богом Иакова. Бог же не есть Бог мертвых, но живых, ибо у Него все живых» (Лк 20:34—38)