Где камни, а где подстелена ветка,
Не видно издалека –
Где черная клетка, где белая клетка,
Решает рука игрока.
Солдатики слепы, но снова бодры –
Пешки нелепой, жестокой игры.
Не верят, не плачут, не видят, не ждут.
Приказано – значит, идут.
Значит, идут.
Солдатики смерти шатаясь
Шагают с флагами наперевес.
И треугольные вести из рая им
Словно усмешка с небес.
Но кто их окрасил в цвета без оттенков,
Фигуры не в силах понять.
И все как один у вражеской стенки
Истлеют за родину-мать.
Солдатики слепы, но снова бодры –
Пешки нелепой, жестокой игры.
Не видят, не плачут, не верят, не ждут.
Приказано – значит, идут.
Значит, идут.
Сценарии всех недодуманных партий
Готовы вернуться в игру.
И снова солдатиков за ночь покрасят
И вывалят в поле к утру.
И встанут в шеренги, штандарты вздыблют
И вдаль зашагают пешком,
Не дожидаясь, когда их посыплют
Живительным порошком.
Не видят, не плачут, не верят, не ждут.
Приказано – значит, идут.
Значит, идут…
Последний поезд в Нюрнберг
Вот поезд в Нюрнберг, ночной поезд в Нюрнберг…
В час, когда день померк, а истина проста,
Сядь в поезд в Нюрнберг, последний поезд в Нюрнберг.
Кто вниз, а кто наверх – занимай места!
Министр обороны успешной строгой зоны,
Народный президент – успел ли сесть?
Депутаты всех созывов, чьи дети косят от призывов,
И те, кто выбрал их, – на всех здесь хватит мест.
Вот поезд в Нюрнберг, ночной поезд в Нюрнберг…
В час, когда день померк, а истина проста,
Сядь в поезд в Нюрнберг, последний поезд в Нюрнберг.
Кто вниз, а кто наверх – занимай места!
Стрелял ли ты в экстазе, звучал ли ты в приказе
Или чертил границы на землях и морях?
Твои ли маршируют ноги, или ты просто платил налоги?
Смотри, ведь эта кровь и на твоих руках!
Вот поезд в Нюрнберг, ночной поезд в Нюрнберг…
В час, когда день померк, а истина проста,
Сядь в поезд в Нюрнберг, последний поезд в Нюрнберг.
Кто вниз, а кто наверх – занимай места!
Не мы такие
Нарисован сам собою на обрушенной стене,
Словно черной пеленою на бесцветной тишине,
За дверями разбитыми, за вопросами слитыми,
Черно-белыми точками, леденящими строчками.
Ни слова правды, ни дня без крови, ни века без войн.
Не мы такие, не мы такие – мир такой.
Доползем ли до вершины сквозь расставленные мины,
Невзлетевшие ракеты, заржавевшие букеты –
За веселыми войнами, за идеями стройными,
Чтобы мир наступил для нас –
Скольких нужно убить сейчас?
Ни слова правды, ни дня без крови, ни века без войн.
Не мы такие, не мы такие – мир такой.
Телерелигия
Телерелигия ждет, притаившись в буднях нового дня.
Телерелигия целится в сердце, чтобы спасти меня.
В шлеме цепного бойца с дубинкой прячется за углом.
Требуя выдать предателей родины,
Ночью врывается в дом.
Дикие сны за пределами света мне показал экран.
Я не могу не поверить в это, ведь здесь лучшая из стран.
Я порицаю уничижение всех человеческих прав,
Но это все там, за далекой границей,
Ведь мой телевизор прав.
Когда наступит час икс, год игрек, эпоха зет
И ты поймешь, что без телеэкрана тебя в этом мире нет.
В агонии культа кнопку пульта ищешь в темноте.
Но кнопку нажмут, и ты уже не узнаешь, кто – эти или те.
Телерелигия, телерелигия, телерелигия в мозгах и в теле.
Телерелигия, телерелигия, телерелигия снова в деле.
Телерелигия – душеспасение, ставит все по местам.
Святая победа и то, что после, – все снова достанется нам.
От имени общества выявит трусов –
Тех, кто не смог убивать.
И снова покажет цветные картинки
Тем, кто не любит читать.
Лестница в небо для тех, кто с нами,
Для тех, кто, конечно, за.
Телерелигия все так объяснит, что навернется слеза.
Уснешь в своем теле, как после молитвы,
И примешь с утра аспирин.