– Кто идет? Где?..

– Штатский какой-то… Наверное, избиратель.

– Сюда идет?

– Нет… Завернул за угол… скрылся! Подлец!..

Далеко где-то ухнула пушка.

– Двенадцать часов! – сказали члены комиссии, вынимая часы. – Да и тощища же!

– Идет, идет! Еще один идет.

– Сюда?

– Нет, кажется…

– Крикните ему.

Член комиссии распахнул окно, перевесился на улицу и закричал:

– Эй, как вас… Молодой человек! Господин избиратель!! Сюда, здесь! Здесь урны. Пожалуйте! Не бойтесь – полиция вас не тронет. Заходите!..

– Идет?

– Нет, – сказал член комиссии, откидываясь в комнату. – Махнул рукой, крикнул что-то и пошел дальше. Странный человек!

Один из членов пожал плечами, подошел к телефону и позвонил:

– Барышня… Что? Нет, мне никакого номера не надо… Скажите, барышня… У нас сегодня 21 число? Что? Наверно? Благодарю вас. Вы, барышня, вероятно, слышали или читали, что выборы на сегодня назначены? Что? Действительно, на сегодня? Благодарю вас!

Он отошел от телефона и сказал:

– Выборы сегодня. Это бесспорно.

– Идет! – сказал член у окна.

– Кто идет?

– Дождь.

– Господа, – сказал председатель. – Я немножно вздремну, а если кто придет – вы меня разбудите.

– Ладно. А я пойду скажу городовым, чтобы они наловили штук десять избирателей, да притащили сюда.

– Слушайте… Законно ли это?

– А что же делать. Не пустовать же урнам, в самом деле… Да, ведь, мы и не будем задерживать пойманных. Отберем бюллетени и сейчас же отпустим.

– Ведут, ведут! – закричал экспансивный член, стороживший у окна.

– Кого ведут?

– Избирателей!

Несколько городовых вошли, стуча сапогами и ведя под руку каких-то испуганных упирающихся людей.

– Успокойтесь, – ласково сказал председатель. – Вам дурного не сделают… Сколько всего? Шесть человек? Да зачем же вы, ребята, дам хватали? Три дамы здесь. Извините, сударыни… Вы можете идти. А вы, молодой человек… Здравствуйте! Как поживаете? Сколько вам лет?

– Чичирнадцать.

– Маловато. Можете идти… Впрочем… Эй, слушайте! Через одиннадцать лет приходите… Не забудете? Пожалуйста. А вы кто такой?

Один из пойманных упал на колени и сказал, простирая руки:

– Ваше благородие! Это не я!.. Это Лукашка Хромой!..

– Что такое?.. Какой Лукашка?

– Хромой! Это они вчерась торговку зарезали с Василием… А я смотрел только… Ваше благородие! Все, как на духу расскажу!.. Убежал это я из тюрьмы, иду, а смотрю – аны торговку режут. Аны этто режут, а я смотрю… Господин судья! Дозвольте вам…

– Черт знает, что!.. Какой-то беглый. Уведите его. А вы кто, господин? Не желаете ли кого-нибудь избрать в Думу?

Последний из приведенных, мещанин в толстом картузе, хитро прищурился и сказал:

– Нет-с. Не желаю-с!

– До почему же?

– А вот – потому-с. Знаем мы, что это значит – избрать.

– Да что же вы такое знаете? Это очень просто: подписываете бюллетень, и по удостоверении личности, опускаете вот сюда.

– Да-с? Подписываете? Опускаете? Ха-ха-ха! Знаем мы эти штуки… Попадались!

– Может, вы что-нибудь другое думаете! Господи! Что же мы, жулики какие, что ли?

– Нет-с, зачем же такое слово… А только знаем мы это. Учены часто… Ваше благородие! Отпустите вы меня… Ей-Богу. Что вам нужно? Три, пять рублей на приют какой-нибудь дам, а больше – верьте совести – не могу.

– Уходите! Бестолковая вы голова.

Председатель вздохнул и устало опустился в кресло.

Сгущались ранние петербургские сумерки.

– Идет, идет!

В комнату вошел мастеровой, снял благоговейно шапку и перекрестился.

– Драсте. Не опоздал? Сапожники мы.

Все встрепенулись.

– А-а!.. Молодой человек! Здравствуйте.

Председатель подошел к нему и долго тряс его руку.

– Очень, очень вам благодарны, что зашли. Садитесь, пожалуйста. Вы курите?