– У неё больше никого нет. Жаль девчонку.

«Ну так забери себе, если жаль», – едва не сорвалось у Даруна с языка.

Диана стояла в башмаках на босу ногу, куталась в дырявый шерстяной плащ и всхлипывала. Наместник вспомнил девчушку, подбежавшую к нему в ту роковую ночь и придумавшую имя Лит. Теперь девочка выросла – Дарун отметил, что она хороша собой, и даже горе не омрачало её: голубые глаза, кристально чистые, придавали взгляду лучистость. Полные бледные губы, которые девушка поджимала, придавали лицу какую-то порочную красоту.

Сколько ей лет? Шестнадцать-семнадцать?… Через год можно выдать замуж. Кто только возьмёт сироту без приданного.

Дарун так сдавил себе переносицу, что стало больно.

– Возьми её себе, – услышал наместник голос за спиной и обернулся.

Аластор стоял на пороге, скрестив руки на груди.

– У меня тут приют что ли? – огрызнулся наместник. – На кой чёрт мне нужны все эти бабы?

– Ты лучше успокойся. Сам-то сварливый как баба, – ответил маг. – Возьми Диану. Она тоже твоя племянница.

Дарун сплюнул.

– Если начать разбираться, здесь все друг другу родственники. Мне что, всю деревню взять на обеспечение?

Чародей не ответил и пошёл к себе в комнату. Он улыбнулся прятавшейся в дверях Лит.

«Этот ещё тут околачивается и раздаёт советы, когда его никто не спрашивает. Лезет вечно не в своё дело», – подумал Дарун, глядя магу вслед. Ему вдруг снова нестерпимо захотелось уехать. Хоть куда, лишь бы подальше отсюда. Чёртов долг! Наместник в сотый раз проклял свою жизнь.

– Ну входи, чего стоишь? Заболеешь, возиться потом с тобой!

Диана робко вошла во двор, по-сиротски сжимая узелок в руках.

Мужчина, который привёл Диану, подошёл к Даруну и заговорил, понизив голос:

– Говорят, её мать руки на себя наложила. Надо осмотреть тело и выяснить.

Наместника передёрнуло от мысли, что он будет возиться с трупом. К тому же, если это окажется правдой, возникнут новые трудности, а их и так хоть отбавляй.

– Да не надо ничего выяснять. Похороним и всё, – ответил Дарун. – Омойте тело, утром пойдём в горы.

– Готовых могил не осталось… Много умерло этой зимой.

– Значит, приготовьте ломы.

С этими словами он вошёл во двор, захлопнул ворота и посмотрел на Диану. Потрепал за плечо. Потому что так нужно, а не из-за жалости. Жалости он не испытывал. Ничего не испытывал, кроме раздражения.

Когда всё угомонилось, Дарун привёл Диану в комнату Лит, – та лежала в кровати, но наместник знал, что она не спит.

Диана, не осмеливаясь переступить порог, робко заглянула в спальню.

– Входи, – сказал Дарун, подталкивая девушку, сам тоже вошёл следом и поставил на сундук свечу. – Будете жить вместе. Все остальные комнаты холодные. Вас, бестолковых баб обогревать, торфу не напасёшься.

Лит открыла глаза, села на кровати и сердито посмотрела на дядю.

– Притворство, желание нравиться, сварливость, болтливость – это всё, из чего вы состоите, – ворчал наместник.

– Скажи мне, что сделать, чтобы не быть бестолковой, – ответила Лит. – Обучи меня читать, писать, и я буду помогать тебе.

Лицо Даруна сказало всё, что он об этом думает.

– За что ты так меня ненавидишь?

– Замолчи, или я тебя выпорю.

– Но в чём я виновата?

– В том, что я здесь! – выпалил наместник. – Если бы не ты, я стал бы большим уважаемым человеком, а вместо этого гнию здесь, как труп. А всё из-за того, что ты родилась в тот проклятый вечер.

Он вышел, захлопнув дверь.

– Не расстраивайся, – сказала Диана.

Её голос был тихий. Сама же девушка – очень бледная, болезненно худая, с почти прозрачными тонкими пальцами. Она села рядом с Лит и погладила её по волосам.