Фура ничего на это не ответила и обратилась к Эддралдеру:

– Вы ее подлатали?

– Электрический ожог должен зажить, – сказал доктор, не отрываясь от работы. – Если этого не произойдет, можно будет сделать трансплантацию.

– Ты понятия не имеешь, что натворила! – продолжал буйствовать Рутер.

– Пощадила ее, вот что. И всех остальных, раз уж зашла об этом речь. То, что я держу слово, не означает, что все не могло пойти совсем по-другому сценарию.

– Твое слово, – с отвращением процедил Рутер. Лет шестнадцати или семнадцати, он был худощавого телосложения, с острым подбородком и лицом в форме сердечка. У него были круто изогнутые брови и глаза удивительно густой синевы. Единственной деталью его внешности, противоречившей общему впечатлению молодости, была полоска абсолютно белых волос, идущая от лба к макушке и далее. – Что значит данное слово для таких, как ты?

– Не прекратишь меня доставать – узнаешь, – пообещала Фура, начиная терять терпение. Затем обратилась к Эддралдеру: – С ней все будет в порядке?

– Возможно. Но я хотел бы держать ее под наблюдением. Если дела пойдут плохо, мне, возможно, придется осуществить вмешательство.

– Какое еще вмешательство? – спросил Верранвелл, подплывая к пациентке и упираясь в койку пальцами, чтобы затормозить.

Эддралдер посмотрел на капитана:

– Черепная хирургия. Но это нужно будет сделать на «Мстительнице». Здесь нет необходимого оборудования. Рутер, еще тампон.

Фуре ценой огромного усилия воли удалось сохранить почти невозмутимый вид. Хотя казалось, что в глазах у нее плещется алое пламя, грозя хлынуть наружу.

– Доктор Эддралдер, о каком сроке речь, конкретнее? Часы, дни, недели?

Эддралдер поразмыслил.

– Двух дней достаточно, но при возникновении негативных тенденций мне надо будет действовать очень быстро. Вы не успеете доставить Меггери на «Мстительницу», разве что корабли сблизятся.

Верранвелл встретился с Фурой взглядом:

– Доктор действительно человек слова, капитан Несс. Похоже, вы заберете на один трофей больше, чем планировали.

Огромные паруса были начертаны тончайшими пурпурными и индиговыми линиями, обрамляя акры идеальной черноты. Обычные паруса – те, что прибавились к парусному вооружению, чтобы скрыть предназначение корабля, – были убраны до того, как «Мстительница» начала преследовать «Веселую кобылу», так что остались лишь огромные квадратные лиги ловчей ткани.

В центре системы парусов распахнулась красная пасть.

Фура завела катер в стыковочный отсек задом наперед, так мастерски подрабатывая маневровыми двигателями, что с причальной колыбелью он соприкоснулся мягко, как прогулочная лодка с пирсом. Доктор Эддралдер поблагодарил Фуру за то, что она постаралась не тревожить Меггери, но, по правде говоря, в пути она думала главным образом о черепе – как было бы неприятно разбить его сейчас.

Сурт и Тиндуф в вакуумных скафандрах помогли закрепить катер. Открылся шлюз; по другую сторону дожидались Адрана и Страмбли.

– Я решила развернуть основные паруса, как только Паладин подтвердил, что вы возвращаетесь, – сообщила Адрана. – Точный курс определим позже, а прямо сейчас стоит просто свалить куда-нибудь подальше.

– Убирай их, – скомандовала Фура. – Мы никуда не летим.

Адрана открыла футляр, в котором лежали флаконы с мефрозином. Когда космоплаватели покидали Малграсен, там было десять одинаковых закупоренных пузырьков, разложенных по гнездам-мешочкам, как патроны в обойме. Теперь четырех недоставало, а в пятом осталась только половина содержимого.

Адрана осторожно извлекла флакон двумя пальцами. Затем взяла миниатюрный шприц, который прилагался к футляру; его стеклянный корпус был размечен для определенных доз чистого мефрозина. В каждом пузырьке было десять делений; десять стандартных доз. Фура позволяла себе одну инъекцию каждые два дня. Осталось пятьдесят пять доз – максимум на четыре месяца лечения.