Наверняка привыкать к климату было не так уж и просто. На юге в цветущем Заспиане солнце поднимается высоко, греет не сдерживаясь, а ветры не обжигают ледяными прикосновениями. Сам Ивар Хедлунд любил Скайсдор, Айскрест, со всеми их плюсами и минусами, но не мог знать, что на душе у южанина. Хотя, очевидно, погода не главное. Ян бежал из тёплого климата и от холодного общественного порядка своей страны. Ивар беспокоился за душевное состояние своего хускарла, когда началась война. Слова Яна, сказанные в один из вечеров за непринуждённой беседой, уняли это беспокойство:

– Заспианцы обзывают скайсдорцев варварами. Дремучие ублюдки юга понятия не имеют о прогрессе и просвещении, если ставят материальное выше духовного.

Безусловно, Ян был верен такому манифесту. Ивар сомневался в отсутствии меркантильности у себя самого. Души и нравы важны, но что с ними делать, если нет тёплого дома, сытного обеда и мягкой постели? Не было в его величественной и любящей уют натуре тяги к приключениям и высоким стремлениям.

– Ванна готова, – сказал Ян.

«Ванна готова, парень называет её привычно для своей покинутой родины», – Ивар улыбнулся. Помощники хускарла удалились восвояси, сын конунга снял бельё и погрузился в наполненную купель. Вода объяла расслабляющей лаской. Это было несказанно приятно. Ивар нежился несколько минут, потом подозвал Яна, чтобы тот потёр ему спину. Еловый аромат мыла с примесью берёзовых и пихтовых нот тонизировал и в купе с ярым трением мочалки возвращал из неги к повседневной действительности.

Сын конунга успел одеться в свой болотный кашемировый кунтуш поверх льняной белуги, прежде чем ему сообщили о том, что отец и дядя зовут его на завтрак в длинный зал.

– Значит, Ледяная Ладонь вернулся.

– Война завершилась, было бы странно, если б ярл Одд Хедлунд остался на заставе Врорк, – в словах Яна на первый взгляд не было абсолютно ничего настораживающего, но это лишь на первый взгляд.

Дядя Ивара вернулся в Айскрест, он уже здесь, в оплоте конунгов. Уве Хедлунд не возглавил объединённые силы Скайсдора, вместо него выступил родной брат, отец Ивара укрылся в столице.

Ветер не мог шептать и переносить сплетни и разговоры, но в этом не было необходимости. О том, что отец не оправдал ожидания народа, Ивар и сам догадывался. Вот у него самого был законный повод остаться в безопасности. Он единственный сын Уве, не бороться же в случае его смерти за северный трон сёстрам?

– Да, Ян, твои земляки и мои, наконец, вложили в ножны мечи и топоры, а павшие на поле боя пируют в чертогах Вотана. И это хорошо, – Ивар не сдержался, чтобы не вздохнуть как-то судорожно, чересчур беспокойно, что не осталось незамеченным Яном.

– Вы беспокоитесь о том, что теперь предпримет Ваш дядя?

Мысль и логика у этого бывшего подмастерья оружейника могли похвастать своим полётом. Ледяная Ладонь был в своё время назначен хранителем Джайиндова удела. Одда такая должность не прельщала. Ивар давно подозревал, что дядя дышит совсем неровно в сторону престола конунга. В его словах и поведении постоянно проскальзывало едва уловимое пренебрежение к Уве, смешанное, скорее всего, с завистью.

Теперь, когда скальды во всю глотку могут трубить о подвигах предводителя скайсдорских берсеркеров, а простой народ шептаться о трусости их законного владыки, Одд мог замахнуться на желанный северный трон.

– Я и в самом деле думаю обо всём этом дерьме, – подтвердил Ивар. – А ведь меня ждёт лишь завтрак с отцом и дядей. Не стоит заставлять их ждать.

Длинный зал встречал сына Уве Хедлунда ароматами лука, запечённой форели, свежего хлеба и острого перца. В его центре на накрытом столе исходила дымком огромная рыбина с золотистой корочкой. Янтарная – любимая порода Одда. Ледяная Ладонь сверкал глазами и расплывался в улыбке. Ивар и на миг не мог подумать, что причиной этому послужила форель. Дядя просто лишился сил, способных сдерживать рвущееся наружу коварство. В контраст этому угрюмое лицо отца-конунга с замершими в задумчивости мускулами не реагировало даже на похлопывания по плечу брата, неумело изображающего дружелюбие.