– Эй, Моль! С Батей не хочешь поздороваться? Ты вроде здесь не первый день уже, пора бы поучиться вежливости! – закричал маленький и худой Игорек по кличке Заморыш.

Ника замедлила шаг, а потом пошла быстрее, опустив голову, но парни перегородили ей дорогу.

Нарыв сорвал с Ники шапку и подкинул её высоко в воздух. Шапка упала на землю у Витькиных ног. Ника смотрела в его лицо – прямо, без капли страха, и ему снова стало горячо от её взгляда. Он успел заметить, что глаза её сегодня не такие прозрачные, они синие и похожи на льдины.

Нарыв подскочил к Нике, схватил её за волосы и потянул за собой.

– В подвал тебя поведем, Моль! Будем учить вежливости.

– Ай, больно! Отпусти! – вскрикнула Ника.

– Чего ты там бормочешь? – закричал Нарыв, – парни, эта Моль, оказывается, умеет говорить!

Нарыв громко заржал, совсем как конь, и следом за ним загоготали остальные парни. Витька смотрел на эту сцену, наклонив голову и прищурив глаза, но внутри него росло какое-то странное чувство.

– Не отпустишь, тебе же хуже будет! – снова сказала Моль, пытаясь вывернуться из рук Нарыва.

В её глазах мелькнул холодный, злой огонек, и от этого у Витьки вдруг сжались ребра и стало трудно дышать. Дальше он уже не мог сдержать свой внезапный порыв и действовал по инерции. Оттолкнув с дороги парней, он подошёл к Нарыву и скомандовал:

– Всё, хватит, отпусти ее.

Нарыв непонимающе уставился на Витьку.

– Ты чего, Батя? Сам же велел её прижучить, – воскликнул он, оглядываясь на остальных парней, – сейчас в подвал отведем и прижучим так, что будет по углам от нас щемиться! Альбиноска вонючая!

После этих слов Витька замахнулся и ударил Нарыва в челюсть. Тот упал, взвизгнув от обиды и боли.

– Ты чего, Батя? – пискляво закричал он.

– Слова мои надо понимать с первого раза, – рявкнул Витька.

Нарыв поднялся с земли. Смачно сплюнув под ноги алую кровь, он сунул руки в карманы и пошёл прочь. Остальные парни покосились на Витьку – кто укоризненно, кто зло, но спорить никто не стал, всей толпой они поплелись следом за Нарывом. Никто не хотел ссориться с Витькой.

– Иди уже отсюда, чего встала, как статуя? Или правда в подвал хочешь? – зло огрызнулся на девчонку Витька.

– А что у вас там в подвале? Камера пыток? – спросила Ника, дерзко вздернув подбородок.

Витька опешил. Но тут же усмехнулся в ответ, чтобы не показать ей своего удивления.

– Будешь так себя вести, узнаешь, – сказал он, развернулся и пошёл прочь, сунув руки в карманы.

– Я бы и сама справилась, – сказала девчонка ему в спину, – но раз уж ты ведёшь себя, как защитник, то спасибо.

Витька резко развернулся к ней, но Моль уже бежала в сторону жилого корпуса.

– Дурацкая Моль! Я не защищал тебя, больно ты мне нужна! Просто пожалел! – крикнул ей вслед Витька.

***

Весь вечер эта ситуация не выходила у Витьки из головы. Когда он лёг спать, то долго ворочался без сна. Какая-то нелепая девчонка с бесцветным лицом подумала, что он защищал её. А он не защищал, не в его это правилах. Витька и сам не мог понять, что на него вдруг нашло. Просто пожалел её, наверное. А не надо жалеть! Кто она такая, чтоб ее жалеть? Вон, Нарыва, считай, из-за неё ни за что ударил, надо бы извиниться.

“Ай, ладно, этот обойдется без извинений," – подумал Витька, повернулся на бок и принялся считать овец, чтобы поскорее уснуть.

***

Витька был злым человеком. Хельга Владимировна твердила обратное, но сам он всегда думал про себя именно так. Он злой. Злой, хладнокровный, безжалостный. В бывшей уличной компании его даже прозвали Волчарой. Он готов был рвать каждого, кто не так ему ответит, не так посмотрит.