Что касается «пенсов», то они выдвинули версию: женщина в чёрном – что-то типа затравки для грядущего Хэллоуина. Кроме того, друзья обсудили вопрос: есть ли в Коране прямое указание на никаб или это более поздняя трансформация женского головного покрывала, продиктованная скорее климатическими ( укрытие от пыльных бурь), нежели этическими требованиями. А под занавес Белозерцева и вовсе понесло: дескать, греки обходились без штанов, а потому считали всех, кто их носил, варварами, в том числе и скифов. Не повторяется ли история с паранджой, никабом и хеджабом?

Пока друзья дискутировали, женщина в никабе созерцала водную гладь сквозь тёмные очки, которые внесли в её облик ещё больше инаковости и даже инопланетности.Судя по осторожной поступи, была она немолода и уже тяготилась выходящей из повиновения плотью. Такой вывод сделала Дания Рафаэлевна. Появление фигуры, напоминающей гигантскую галку, не смутило, а тем паче не встревожило женщину, целый год прожившую с мужем в Тунисе. Это же не паранджа. А всего лишь «никаб»– головной убор, закрывающий лицо, но с прорезью для глаз. К слову, наряд не лишён эротичности.

Поразмыслив, Дания пришла к выводу: загадочная женщина – из арабского семейства, главу которого они с супругом нарекли Хаджи Насреддином: вокруг седовласого араба не умолкал смех. «Тётушка», скорее всего незамужняя, до сего момента не решалась покинуть номер, но поддавшись уговорам, («Кяфиры» не так страшны, как может показаться с первого взгляда), вышла в свет.

Итак, солнце стремительно, как по горке, скатывается по небосклону, когда Белозерцевы покидают берег. Они идут в номер, оставляя позади чудесный, ещё не омрачённый бедой день. Женщина в никабе восседает на лежаке, высоко подняв его спинку.

« Как на троне!» – приходит на ум нашим соотечественникам.

ТЕРРИТОРИЯ ОТЕЛЯ «ПАРАДИЗ»

Главный менеджер без устали сновал по «Парадизу» и успевал всё. Помочь официантам с грязной посудой во время наплыва людей в ресторане, освободить пожилую британскую пару из заточения на балконе, когда они не смогли открыть заклинившую дверь, переселить арабское семейство в номер с видом на море из прежнего с видом на бассейн. И при этом сканировать пространство в поисках женщины, ловко проникшей в его квартиру накануне. Абдель Яхья принял решение: как бы ни складывалась ситуация с посетительницей, его намерение заниматься русским языком с Ритой остаётся в силе.

…Девичий вскрик вторгается в размеренный гул площадки перед баром. Это Ален в шутку ущипнул юную особу, и она с показной сердитостью обрушивает на него нелестные слова.

– Да-а-а-? – наигранно-изумлённо реагирует аниматор, вкладывая в вопрос столько арабского акцента, сколько может вложить. Затем он перехватывает твёрдый, как базальт, взгляд главного менеджера и отводит глаза…

Абдель движется к бассейну с подогревом, где поляк не оставляет попыток научить дочку плавать. Европейские отцы уделяют много времени своим девочкам, чего не скажешь о самом Абделе. У него две дочки, и всякий раз приезжая на побывку, он одаривает их сладостями и игрушками, но чтобы вот так с ними возиться… Чего нет– того нет. Вот когда родится сын… Рита говорит, что арабское «сынм» напоминает русское. И вообще в двух языках много общих корней. Так вот когда у него родится «сынм»… Они назовут его Закария. И он будет похож на отца, как вода на…воду. Вот тогда… Тогда среди родичей и друзей Абдель будет зваться Абу Закария – как отец своего сына Закарии. Он будет отвечать за каждый шаг мальчика, а сыновняя жизнь станет предметом отцовской гордости.