– Чуть шеф ошибается, плохо рыбу обработает, и гости цугом едут на кладбище, – фыркнула Майя, – я выгнала креативщика взашей, пригласила простого парня, без фанаберии. Он приготовил морской язык, вино вы сами дали из своего погреба.
– Слушай, хватит выкать, – вскипел Федор, – объяснил же, беда у нас! Ты нам друг! Прекрати.
– Ладно, – согласилась Петрова, – раз беседа дружеская, говорим откровенно. Что не так было в спальне?
– На тумбочке осталась пустая бутылка из-под воды. Но нет неиспользованных блистеров. Куда они подевались? – спросила я. – Перед нами фото спальни. Если упаковки от лекарств выкинули, то, возможно, Света сама… ну… Если же их не было, то был убийца.
– Сию секунду это выясню и доложу, – пообещала Майя и отсоединилась.
И тут зазвонил телефон Дегтярева.
– Да, Володя, – сказал Александр Михайлович, – так, ты на громкой, говори.
В офисе зазвучал голос Шкафина:
– Пришли расширенные анализы Светланы, по приезде ей сделали экспресс, определили наличие лекарства в крови. А сейчас стало ясно, что жена Федора приняла лошадиную дозу антидепрессанта в сочетании с немалым количеством сердечного препарата. Это должно было привести к смерти Мухиной. Но она пока жива, дышит, может реагировать на обращение, правда, периоды ее активности исчисляются секундами. Доктора раздувают щеки, говорят на медицинском суахили, но мне думается, что они сами не понимают, почему больная не умерла. Ставят ей какие-то капельницы, а сами пребывают в растерянности. Если что-то еще выясню, сразу сообщу.
– Спасибо, – поблагодарил Дегтярев и вернул трубку на стол.
– Они в больнице, – сказал Кузя, – обе!
Глава девятая
Семен встал и включил кофемашину.
– Ты о ком говоришь?
– Сегодня в пять утра в квартиру Шмаковых вызвали муниципальную «Скорую». Увезли двух женщин: Анну Борисовну и Алину Васильевну, мать и дочь. Предположительно: у старшей инсульт, – отрапортовал Кузя, – а у младшей гипертонический криз. Сейчас в базе больницы пошарю, гляну, что у них в картах написали.
– Мне от научно-технического прогресса делается страшно, – вздохнула я, – от умельцев вроде Кузи ничего не скроешь!
– Умельцев вроде Кузи больше нет, – надулся наш компьютерный гений, – один я, уникальный. Но справедливости ради замечу, не во всех медучреждениях тщательно защищают данные.
Кузя взял трубку и сказал:
– Здрассти! Мне надо узнать о состоянии Алины Васильевны Шмаковой. Кто?.. Сережа! И че? Мне к вам ехать?! Ну, ваще!
Он убрал телефон и заметил:
– Сурово ответили: «Сведения сообщают только родственникам, исключительно, когда они приедут в клинику и поговорят с врачом». Вроде все о’кей? А сейчас… небольшой финт…
Кузьмин впился глазами в экран.
– И что? Вот они, Шмаковы! Обе! Нашел. За три секунды. Интересно, кто у них там компьютерами рулит? Отличный пароль на вход в базу больных. Bolniza – один, два, три, четыре. Цифрами! Никогда никому не допереть такое попробовать! Анна Борисовна… упс!
– Что? Говори быстрее, – велел Дегтярев.
– Exitus letalis, – произнес Кузя, – умерла от инсульта. Первый раз в приемном покое скончалась. Ее откачали, отправили в реанимацию, там сердце опять брык. И кирдык!
– Прямо так и написано? – разозлился полковник. – Брык и кирдык? Кто вызвал «Скорую»?
– Алина Шмакова, дочь, – ответил Кузя.
– Оригинально, – хмыкнул Семен. – А увезли кого?
– Анну и Алину Шмаковых, – вздохнул Кузьмин, – совсем они плохие были. Но довезли их живыми! Значит, старались врачи, Шмакова, та, что медиков вызвала, сообщила бригаде, что она и мать руководили уборщиками в зале дома для гостей. Устали, решили перекусить. От гостей остались нетронутые порции горячего. Шмаковы полакомились филе-миньон с грибами. Потом решили взбодриться, выпили кофе и съели нетронутый кусок торта, он лежал на чистой тарелке в той части стола, где сидели хозяин с женой. Вероятно, торт не тронул Федор. Минут через двадцать Шмаковы поехали домой, они очень хотели спать. Что совсем неудивительно, часы показывали полчетвертого, а в восемь они должны были снова явиться на работу. Когда женщины вошли в квартиру, пробило пять. Анна почти сразу потеряла сознание, Алина же, с трудом борясь с тошнотой и головной болью, вызвала «Скорую». Вызов поступил на пульт в пять ноль три минуты. В пять двадцать приехали медики. Через тридцать минут больных принял приемный покой. К врачам претензий нет, они быстро примчались.