Был вечер поздней осени, но нагретый за знойное лето Тбилиси тепло отдавал медленно, как бы нехотя. Это была моя 18-ая осень. Сидя на парапете, отделявшем парк от тротуара, напротив своего дома, пристроившегося, между двух институтов – иностранного языка и физкультуры, я, лениво покуривая, убивал одиночество. Бесцельно рассматривал проезжающие мимо машины и проходящих редких туристов. Горожане по стороне, где я сидел, обычно, не ходили, так как с этой стороны дороги ни жилых домов, ни учреждений, ни магазинов не было. Был только парк и в конце дороги – турбаза.

Вдруг, почти бегом ко мне приближается симпатичная незнакомка и машет рукой. Я обернулся, может кто сзади меня, но сзади парк! Девушка явно незнакомая, да и прикид её явно неместный. Подбегает и взволнованно шепчет, мол не могу ли я проводить её к турбазе, а в глазах и мольба и ужас! Надо же, не мог ли проводить к турбазе? Хотел было ей ответить, что именно для этого и сижу тут битый час, чтобы такую заблудившуюся овечку проводить, хоть на край света! И тут, почти сквозь нее разглядел и почему она так запыхалась, и почему стремится скорее попасть на турбазу, и почему в глазках ужас.

Сзади неё громко дыша, словно два гиппопотама, на коротких кривых ножках, на параллельных курсах, двигались два кахетинца. Похожие как близнецы, с плоскими затылками, с головами незаметно переходящими в шеи, с потными волосатыми лицами и мокрыми платками, зажатыми в кулаках. Было понятно, что самцы меня просто затопчут, как конкурента на пути их отяжелевших от либидо яиц.

Реакция сработала мгновенно, раньше, чем я осознал, что делать:

– Ты где шляешься? Я тебя тут битых два часа жду. Мать, – показываю в сторону дома, – места найти не может, уже в милицию позвонила. Сейчас, видимо, приедут, – выкрикивал в сторону бегущих туш с таким темпераментом, как будто я на эшафоте и кричу воззвание к толпе, когда на шею уже накинули петлю.

– Мать? Какая мать, – оторопела брюнетка.

– А что у нас уже разные матери?

Тут, женский мозг, видимо от страха стал понимать, что к чему:

– Что я могла сделать, эти два бугая всю дорогу меня преследуют! Не видят, что я не какая-то приезжая блондинка!

– Вот эти??? – я смело ткнул пальцем в сторону шееголовых и сделал максимально кавказское выражение лица, готового убить любого, не так глянувшего на его сестру.

Сделав маленький шажок в их сторону, глядя как бы поверх голов, процедив струйку слюны сквозь резцы, медленно произнес:

– Вы что из деревни, в Тбилиси первый день? Не видите, что это моя сестра? В ход пошли выпученные глаза, медленно двигающиеся от «сестры» в сторону потнолицых.

– Кто из них тебя тронул, покажи – спросил я, войдя в раж и сунув руку в карман сделал еще полшага в направление кривоногих.

И тут эти два бугая превратились в само смирение:

– Ты что брат, мы в физкультурный институт идем на тренировку, не видишь, опаздываем, – как пловцы-синхронисты они одновременно вытерли пот с лиц.