Пока Эльвира возилась у плиты, Зиновий, отвел свою душу берёзовым веничком в жаркой бане, и, придя домой разомлевший, сразу же плюхнулся в кровать. Теперь битые три часа, они слушают его храпение на разные голоса. Она, чувствуя, что боле у неё нервы не выдержат, тронув мужа за плечо, сказала ему: «Вставай уже, а то ночь-то куда девать будешь?» Он, взглянув на часы, нехотя поднялся с постели и, увидев во дворе почти под самую крышу хозяйственных построек сугробы, что намела вьюга, пока он спал, воскликнул: «Да ё-маё, когда мне этот снег чистить-то, не после бани же, а завтра на смену ехать с утра». И тут Ксюша ему говорит: «Дедушка, а давай мы пойдём и расчистим дорожку?» «Вас ещё там не хватало», – сердито ответил им Зиновий.

Но Эльвира, зная, как детям хочется повозиться в снегу, сказала мужу: «А что тут плохого? Раз им хочется, пусть попробуют, не надо с детства им руки отбивать, не то лентяйками вырастут». Вручив Ксюше и Светлане по лопате, она стала наблюдать за ними из окна, только внучки, выйдя на улицу, не тропку гребли, а вырыли целый тоннель, аж до самой дороги и, довольные своей работой, точно снеговички, лазили в нём туда и обратно пока не стемнело. Эльвира почти силком затащила их в дом, а сама тут же взялась за лопату, а когда вернулась в избу, все уже крепко спали. Поправив на детях одеяло, она уставшая за день вскоре сама видела сны, только все они были тревожные чёрно-белые.

В этом сне как наяву Эльвире отчётливо слышится размеренный звук, идущий из кухни – «бу-льк-бу-льк-бу-льк». Это назойливое бульканье становилось всё громче и громче. Она будто встаёт с постели и идёт туда, где вместо кухни вдруг очутилась в незнакомой комнате. В округлое окно светила полная луна, от чего в помещении было достаточно светло, чтобы разглядеть обшарпанные от сырости стены, некогда крашеные в серый цвет, как в ржавой раковине стояла, кем-то забытая, фаянсовая кружка, в которую лениво капала вода из покрытого известковым налётом крана. За окном этой комнаты раскачивалось от ветра раскидистое дерево, оно будто цеплялось голыми ветвями в проплывающие низко над землёй лохмотья лиловых туч, и, словно под магией лунного света, проникающего через расколотое стекло оконной рамы вглубь комнаты, на противоположной стене отобразило соскользнувшую тень. В кою минуту Эльвира увидела рядом с собою больничную каталку, в которой лежало тленное тело женщины, обращённое чернотой подглазий в её сторону. С откинутой руки покойницы сползала змейкою тесёмочка с нательным крестиком, который вдруг упал к её ногам. Она с ужасом отступила назад, не спуская глаз с каталки, которая обратившись в нечто невесомое, юркнуло к окну, где на подоконнике покрытом плесенью сидел знакомый ей чёрный кот. Её пробуждение ранним утром было тяжёлым, Эльвире стало муторно на душе от того, что уже не впервые видит такие странные сны, в которых ей нужно зачем-то надеть на себя чужой нательный крестик.

6

Казусы жизни всё ниже и ниже пригибали Гусевых к земле, надежды на хорошее будущее для детей и внуков гасли как свечи, а после недавнего звонка от сына, Эльвира сама не своя стала, чувствуя некую обречённость в его словах.

Валерий ей рассказал, что с тех пор как уехал в глубинку словно проклятый в лесу батрачит, так как другой работы там не нашёл, а у этого предпринимателя, который набирает рабочую силу нелегально, зарплату годами не выдавишь и стажа не заработаешь. Он таким методом просто вынуждал своих рабочих выбирать свою зарплату товаром из своего же магазина, где всё втридорога в сравнении с другими магазинами в их посёлке. Живущие в вагончиках рабочие прекрасно понимали тактику предпринимателя, да деваться им некуда, ведь таким образом, отовариваясь, часть их зарплаты оседала в кармане хозяина, отчего люди сами того не замечали, как попадали к нему в кабалу, из которой, если некому помочь со стороны, человеку самому вряд ли выбраться.