Я не отрываю взгляда от его склоненной головы, но чувствую, как Эштер на меня смотрит. Захлебываюсь запахом мужского возбуждения.  

— Она не будет раздеваться, — рычит Гор и скользит ладонями мне под юбку, чтобы стянуть промокшие трусики. Отбросив испорченную тряпку, он тщательно разглаживает платье — прячет от Эштера мои прелести. Волк за его спиной раздраженно хмыкает и начинает расстегивать рубашку.

— Оставь, — не оборачиваясь, бросает Гор. — Просто приспусти штаны.

— Иди к дьяволу. Ты не будешь мной командовать.

Обмен злыми взглядами заканчивается полнейшей капитуляцией Гора. Это он обратился к другу с деликатной просьбой, это ему пришли на помощь и гарантировали молчание, даже обещали соблюдать основные правила, — требовать чего-то сверх было наглостью. Понимание этого с трудом, но пробивается сквозь красное марево ревности, и, рыкнув, Гор оставляет попытки диктовать Эштеру свою волю. Тот спешно избавляется от одежды. В тишине комнаты слышится шорох ткани, звон пряжки ремня, шелест приближающихся шагов.

Ощущая себя безвольной куклой, я позволяю жениху устроить меня на матрасе — застываю в неподвижности, стараясь не реагировать на происходящее, не смотреть по сторонам, не обращать внимания на тяжелое дыхание рядом с ухом. Не провоцировать ревность. Так замирают маленькие беззащитные зверьки, предчувствуя угрозу. Смотри, Гор, я твоя, только твоя, тебе не о чем волноваться, не из-за чего впадать в бешенство, успокойся. То, что сейчас происходит, для меня не более, чем медицинская процедура. Я вовсе не собираюсь получать удовольствие от рук другого мужчины.

Ложь!

Скрипнув, матрас принимает на себя вес тяжелого самца. Надо мной возвышается мрачная фигура: Гор стоит на кровати, вытянувшись во весь свой внушительный рост, я покорной добычей, завоеванным трофеем лежу между его ногами и с замиранием сердца наблюдаю за тем, как мужские пальцы медленно тянут собачку молнии вниз. Белья на любимом нет. В вырезе расстегнутой ширинки появляется краешек лобка, покрытого густой темной растительностью. Гор приспускает джинсы, и, освобожденный, наружу упруго вываливается тяжелый, перевозбужденный член. Выскальзывает и начинает покачиваться, длинный, толстый, напоминающий хобот. Мясистая головка лоснится от влаги, в основании ствола набухает узел, пока едва заметный, всего пять-шесть сантиметров в диаметре. Под ним — крупная тяжелая мошонка. Любимый забирает ее в горсть, мнет, оттягивает, затем проводит ладонью по члену и опускается на колени так, что темный, надутый орган оказывается у моих губ. 

— Возьми, — хрипит Гор. Я послушно открываю рот, и на языке оседает солоноватый вкус смазки.

Сбоку раздается яростное рычание. Каково Эштеру наблюдать за тем, как его истинная пара сосет член другого волка?

* * *

Эштер

Я — один из сильнейших оборотней своего клана, будущий лидер, наследник вожака стаи черных западных волков, ощущаю себя униженной шавкой. Здесь, в дешевом номере отеля, в этой убогой вонючей конуре, у меня нет никаких прав на Элен. Никаких! Я, как омега-шестерка, вынужден подчиняться правилам Гора, послушно ждать, пока меня подпустят к желанному телу.

Выбора нет. Если единственный способ оказаться в постели с Элен — разделить волчицу с другим альфой, я пойду на это унижение, соглашусь быть на вторых ролях. На что угодно соглашусь, лишь бы получить возможность прикоснуться к любимой женщине, провести с ней ночь. Ради крох ее внимания я готов не то, что притворяться жеребцом-осеменителем, — прыгать собачкой через горящий обруч.  

И все же смотреть, как Гор по-хозяйски лапает мою избранницу, невыносимо. Пытка. Это изощренная пытка.  Мой волк воет, скребет когтями грудную клетку, но я — дьявол! — должен держать лицо. Ни жестом, ни взглядом не выдавать настоящих чувств, своей ярости, жгучей ревности. Терпение, Эш, терпение! Помни о плане. Придет день, и Элен станет твоей. Но пока…