— Д-да, — всхлипывая, пожаловалась я, — почему вы со мной всё это делаете?

— Всё просто, Ирли, — тихо и почти что ласково сказал Талэк, — это единственный путь спасти тебе жизнь. Мы импровизируем, подстраиваемся, ускоряем то, что в другой ситуации делали бы годами. Кстати, ради тебя действительно бы годами вели бы осаду, встречаясь, разговаривая и всё такое. Что там обычно делают, чтобы добиться лучшую девушку на свете.

— Я думала, вы мир спасаете, — пробурчала я, потихоньку успокаиваясь в надёжных и тёплых руках Талэка.

— Мы уже столько живём, — хохотнул Ивар, — что спасение мира нас давно не интересует. Сгинет, да и пёс с ним. И с нами заодно. А вот история про драконицу с человеческими эмоциями и реакциями очень заинтересовала. И жизнь этой самой невыносимо красивой драконицы, особенно после того, как довелось полюбоваться на неё, нам стала очень важна.

— Мы хотим, чтобы ты жила, Ирли, — шепнул Талэк мне в волосы, вызывая по всему телу мурашки, — чтобы жила и наслаждалась собой, своим телом и всем, что ты можешь взять от своей жизни.

Мне от этих слов стало очень и очень тепло. Я расслабилась и потёрлась щекой о сильное плечо Талэка.

А потом до меня дошло.

— Что значит после того, как довелось полюбоваться? Вы меня уже видели?

Я уставилась на Ивара, который ехидно заулыбался.

— Скажи ей, — подмигнул Ивар Талэку.

— Думаешь, пора?

— А то.

Я сердито засопела, но Талэк уронил меня на спину, и навис надо мной. Я смотрела на него расширившимися от неожиданности, восторга и какого-то лёгкого, азартного предвкушения глазами и… с удовольствием подыграла ему.

— Нет, Талэк, не пора! Не говори мне! Ни в коем случае!

— Как это? — улыбнулся Талэк, глядя мне прямо в глаза, — тебе же интересно!

— Тогда рассказывай, — улыбнулась я.

— Недавно, — медленно стал рассказывать он, — ты ругалась на двух чёрных несносных драконов, которые взмахами крыльев осмелились поднять вихри под платьем с дли-и-инными такими висюльками на подоле.

Я сощурилась.

— Так это были вы! — выкрикнула я, вырываясь из рук Талэка, вскакивая, хватая подушку и от души влепив её в голову дракона. — Вы! — прилетел удар подушкой в плечо Ивара.

Драконы захохотали, картинно прикрываясь руками, а я от души подубасила их подушкой, выкрикивая ругательства.

Наконец, я устала и уселась на постель, скрестив ноги, с удовольствием рассматривая двух смеющихся красавцев.

— Это моё любимое платье, между прочим! — с наигранной сердитостью заявила я, — я замучилась потом все эти висюльки распутывать.

Драконы пожали плечами.

— Вот за то, что ты сейчас с подушками устроила, — сказал Ивар, — вот за это отдельное спасибо. Это было мощно. Прям… Эх. Вкусно. Какие же у тебя эмоции, Ирлиана, невероятно. Недостижимо для дракониц. И даже в разы круче, чем у человечек.

— Да уж, — подтвердил Талэк, — плотный поток. Какая же ты под поцелуями будешь, обопьёмся с Иваром.

— Что это значит? — спросила я озадаченно.

— Это значит, княжна, — прищурившись, сказал Талэк, — что у нас с Иваром есть особенность. Мы чувствуем чужие эмоции, и драконов, и людей. Те, что нам нравятся, хочется повторять, буквально «пьём».

Талэк глянул на Ивара и добавил:

— То, что чувствуешь ты, Ирли, это… в жизни подобного ни я, ни Ивар не испытывали. Ещё там, у источника, пролетев рядом с тобой, под потоком твоей ругани из-за платья, мы буквально ошалели.

Талэк немного помолчал, снова переглянувшись с Иваром.

— Ирли, — улыбнулся мне он, — с тобой даже просто говорить, смотреть, быть рядом… Чистый незамутнённый восторг. Поэтому… вариант «проще дать, чем объяснить, почему нет», нас не устраивает.