Мне совсем не нравилось, что соседи здесь так близко, что двери не запираются, и вся моя частная жизнь, как на ладони. Но тут я заметила на себе червяка, потом ещё одного и ещё, и мне стало не до соседей и конфиденциальности, червяки были повсюду, их было много.

Эти червяки были очень красивые, тонкие, полупрозрачные и радужные, они переливались всеми цветами радуги, сантиметра два три длинной, они очень напоминали фунчёзу. Если бы одним концом они не впивались в мою кожу, я могла бы бесконечно ими любоваться, но они впились в меня намертво своими мелкими зубками, присосались ко мне и пили мою кровь, извиваясь всем телом. Сначала я их отрывала и давила, но потом поняла, что так я с ними не справлюсь и стала судорожно смахивать их с себя ещё живых на пол. Откуда они на мне взялись? – думала я, ответ очевиден, они переползли на меня с хорька, у хорька плотная шерсть, поэтому я и не заметила полупрозрачных паразитов. Они были повсюду, сон начинал походить на кошмар, чем больше я их стряхивала, отрывала с себя, тем больше их становилось, на руках, на ногах, куда не кинь взгляд, всюду извивались радужные червячки. Весь пол был усыпан этими красивыми живыми червячками. Но тут невесть откуда наползли муравьеподобные тараканы или тараканоподобные муравьи, фиг знает, прежде я никогда не видела этих насекомых, неважно, я была им очень рада, ибо они хватали этих червяков и ели, поедали, утаскивали к себе в муравейник этот радужный легкоусвояемый, извивающийся, чистый белок.

Ну и тут Саша меня разбудил, и я рада была, как никогда раньше, рада была проснуться, чтобы уйти из мира кишащей радуги в серый мир реальности.

Я и Саша идём с зимухи, лес, зима, снега, с тропы и не сойти, сугробы по пояс, я останавливаюсь передохнуть у камушка (это место есть в реале, и там мы часто отдыхаем) к нему ведёт тропинка, а там собака. С тропинки её не видно, но здесь, от камушка я вижу метрах в пяти от себя крупную, чёрную собаку, ушки торчком, мохнатая, морда узкая, помесь овчарки и лайки. Что делает собака в зимнем лесу так далеко от людей? Я приглядываюсь, собака стоит спокойно и настороженно, умные глаза внимательно изучают меня, и тут я понимаю, что это никакая не собака, а волк. Чуть поодаль я замечаю ещё одного волка и ещё, ба, да тут целая стая! Саша на главной тропе, поэтому ему не видно лесных охотников. Я кричу.

– Саша, у тебя ещё остались петарды?

– Да, а что? – кричит Саша мне в ответ.

– Доставай, тут волки!

– Да ну на фиг, как выйдем из леса на дорогу, достану, лень снимать рюкзак, – отвечает мне Саша.

– Нет, Саша, потом может быть уже поздно, ты уж достань сейчас.

Саша ворчит, что ему не хочется шуметь в лесу, но я настаиваю, волки стоят не шевелясь, замерли, никакой агрессии не проявляют, но лучше уж быть готовым, всё же в зимнем лесу еду найти сложно, а я очень аппетитная, но тут звонит будильник. В принципе это даже прикольно увидеть серых хищников во сне.

Наталья собрала всех нас – 40 дней? Год? Нет, другая какая-то дата. Слава лежал в гробу, аки Ленин в мавзолее или Спящая красавица. Такой же худой, скулы торчат, глаза впали, руки скрещены на груди, как и на похоронах. Надо было подойти к гробу, встать на колени, поклониться, я ещё и перекрестилась три раза. Сама Наталья где-то запропастилась, её не было, подошла, прибежала, приехала позже. Суетливая и деловая.

Ещё Валера Бегунов, но уже и не помню, к чему он приснился, что говорил, делал, помню лишь, что был. Сидел, качаясь на стуле, худой, трезвый, говорили.

И уже дача, но не наша, а Ленкина, с горой и синим небом, с соснами. И вот там, в скалах, раздался взрыв. Я почувствовала, что он будет, велела всем лечь на землю, закрыть руками голову, и так лежать. Взрыв, как землетрясение, мощный, ударной волной смело всех и вся, и далее несколько мелких взрывов, как пулемётная очередь, мы лежали на земле, она вся тряслась мелкой дрожью, и ждали. Но вот всё затихло. Мы встали, отряхнулись, осмотрели друг друга, все целы, живы, никто не пострадал.