— Я должна что-то подписать, чтобы деньги со счета переводились на оплату долгов? — с трудом выговариваю каждое слово, потому как понимаю, что у нас даже на обед денег нет.

— Нет, если Виктор Сергеевич согласится проводить оплату на счета фирмы. То, что не арестует налоговая, я сама переведу по счетам арендодателей, на зарплату и прочие выплаты, — увереннее произносит главбух.

Я перевожу вопросительный взгляд на мужчину.

Виктор молча кивает.

— Вам выгоднее было бы купить фирму, когда ее признали бы банкротом, — обращаясь к мужчине, заявляет главбух.

— Да, — кивает он равнодушно.

— Вы переплатили, — поясняет женщина.

— Я знаю.

Я наблюдаю за их словесным пинг-понгом и не могу сосредоточиться ни на одной мысли. Что мне делать? Куда идти? Забрать Серёжку и идти домой! А где это “домой”? Беседа в кабинете меня уже не касается, но я не ухожу. Молча слушаю и не слышу.

— Спасибо вам за помощь, — заявляет главбух.

— Приятно иметь дело с умным человеком. Если хотите, я оставлю за вами место при условии преданности и лояльности, — предлагает Виктор женщине, сухо улыбнувшись.

Они ещё о чем-то договариваются, но я нахожу в себе силы встать.

Прощаюсь со всеми, забираю Серёжку от измученной секретарши и ухожу.

Улица встречает нас снегом и чувством одиночества.

Мне надо всего пять минут, чтобы придумать, куда идти. Дома-то у нас нет, разве что к папе в палату. Если нас пустят.

И сил у меня тоже нет. Я держусь на остатке самообладания, а сейчас чувствую, что слезы подступают ближе…

Только я собираюсь расплакаться, когда рядом останавливается черный роскошный автомобиль. Вытираю слезы краешком куртки, когда окно опускается вниз, и я вижу Виктора. Он отобрал фирму, что еще-то ему от меня надо?

— Простите, Виктор Алексеевич, но вы перегородили мне дорогу, — замечаю, потому как автомобиль остановился четко посередине пешеходного перехода.

— Предлагаю вам пожить у меня, — неожиданно предлагает он.

Чего?!

— Спасибо, конечно, но мы отказываемся, — улыбаюсь через силу и делаю пару шагов, чтобы обойти машину, но Виктор вновь перегораживает дорогу мне и идущей рядом бабульке. Та гневно хлопает рукой по заднему бамперу и тут же поджимает руку от боли.

— Ты не выживешь на улице, — звучит из теплого салона. Слова Виктора как пощечина, хлестко обнажает очевидные вещи. — Вы не выживете на улице, — поправляет он, когда Серёжка, прячущийся за моей спиной, выглянул, чтобы дернуть меня за руку.

— Мам, мне холодно, — жалобно тянет сынишка и зябко ежится. — Пойдем домой.

У нас больше нет дома — хочется крикнуть что есть мочи, но я не могу. Я буду беречь моего сына и мою еще нерожденную крошку от этого стресса. Они ничего не должны узнать.

— Твою мать, Виолетта, если о себе думать не хочешь, подумай о детях! — раздраженно цедит Виктор.

А я стою. Смотрю на дорогущий автомобиль врага моего отца и понимаю, что это единственный человек, который предлагает мне помощь, несмотря на огромное число знакомых и друзей нашей семьи. Как так получилось? Ведь на заключении сделки был не только он, но и другие. Только они отвели глаза. Не предложили даже чашки кофе нищенке.

— Ну ты и дурешка! — слышу совсем рядом. Когда Виктор успел покинуть салон и встать рядом? На плечи опускается тяжелое теплое пальто, пахнущее владельцем. — А тебя как зовут, пацан?

— Серёжа… — тихо произносит сын, но его услышали.

— Сергей, отличное имя. Ты голоден?

— Ага, — активно кивает. Я не вижу, просто чувствую, как его черноволосая голова трется о мою ногу.

— Что же, Серёжка, сейчас я отвезу вас в теплую квартиру, туда же закажем обед. Ты что любишь?