Мэдди сбросила туфли на высоких каблуках и поднялась к себе, чтобы сразу переодеться. Фиби и Джесс должны уже скоро вернуться. Спальня Мэдди в передней части дома была ее убежищем, местом, где она отдыхала и расслаблялась: светло-кремовые стены, белый потолок, много дерева. На полу лежал пушистый белый ковер, а два больших панорамных окна выходили на узкую улицу. Но самой главной ценностью спальни являлась кровать – самая большая, что ей удалось найти, и самая удобная на всем белом свете. Они с Лео очень любили ее. Присев на краешек кровати, Мэдди загрустила – сможет ли она снова стать счастливой?

Как радовалась Фиби, когда, проснувшись утром в субботу или в воскресенье, прибегала в спальню и видела там отца! Взвизгнув от счастья, девочка запрыгивала на кровать и обнимала его. Часто он, четко выговаривая слова, читал книги, которые покупал специально для нее. Он умер, так и не дочитав дочке «Маленький домик» Лоры Инглз Уайлдер.

Обычно утром в выходные они никуда не торопились и вставали не раньше одиннадцати, а иногда даже позднее. Потом шли в маленькую кофейню за углом, где готовили самые вкусные круассаны, горячий шоколад и капучино. Фиби рассказывала Лео о том, как у нее дела в школе, а Лео – о разных мелочах. Гобоист его оркестра влюбился в первую скрипку и постоянно бросает на нее томные взгляды, а певица, исполняющая партию Виолетты, чуть не упала со сцены во время репетиции. Фиби обожала эти истории: она громко хохотала, дергала отца за рукав и просила: «Папа, расскажи еще!»

Мэдди потянулась за подушкой, лежавшей у изголовья кровати, и крепко прижала ее к груди. Все здесь напоминало о Лео, каждая вещь, куда ни взгляни, была с ним связана. Даже подушки, чехлы для которых они привезли из Таиланда, где остановились отдохнуть, что случалось крайне редко, на пути из Австралии.

Лео работал в Сиднейском оперном театре, и Мэдди приехала навестить его. Это было еще до рождения Фиби, и она помнила, как часами гуляла по центру города в одиночестве, пока он репетировал. Но в итоге у Лео образовалось четыре полных выходных дня, и они отправились во влажные тропические леса Квинсленда, а потом погружались с аквалангом на Большом Барьерном рифе. Это был их первый опыт, и именно Лео настоял на том, чтобы попробовать. Он любил испытывать пределы физических возможностей, находился в хорошей форме для мужчины своего возраста.

В выходные они часто играли в теннис, и невероятным образом ему всегда удавалось выиграть. «Все дело в технике, моя дорогая девочка!» – шутил Лео. После игры они отправлялись в какой-нибудь новый ресторан на ленч, а иногда и на ужин. Ни Мэдди, ни Лео не любили готовить дома.

Какое счастье, что у нее есть его фотографии, и как жаль, что она так мало снимала его! Неужели наступит день, когда она забудет, как Лео выглядел в жизни? Неужели воспоминания померкнут, как и ощущения от его прикосновений?

Мэдди посмотрела на кольцо – белое золото с сапфиром в центре, которое Лео надел ей на средний палец правой руки после рождения Фиби. Сапфир соответствует месяцу рождения их малышки. Большой и солидный. Они очень хотели ребенка, но Мэдди не удавалось забеременеть. Лео предложил оплатить обследование, но они не успели попасть даже на первый прием к врачу, потому что природа взяла все в свои руки. Они были очень счастливы!

Мэдди с облегчением поняла, что все еще помнит выражение лица Лео, когда он приехал к ней после появления на свет Фиби. Он придерживался старомодных взглядов и не хотел присутствовать на родах. Мэдди знала, что прошел всего лишь год с небольшим с момента рождения Саломеи, еще одной его дочери. И все же он был так восхищен и наполнен благоговением, словно Фиби являлась его самым первым ребенком.