И вот теперь я ехал просить о сохранении своего брака. Для меня это был чуть ли не вопрос жизни и смерти. Ведь больше просить было некого. Втайне я рассчитывал на чудо. И оно будет. И не одно. Эта поездка станет одним из самых памятных событий моей жизни и самым ярким опытом общения с Богом.

На Афоне есть обычай всегда принимать одинокого странника. Даже если он придет, когда монастырь уже закроют на ночь. Существует поверье, что так Христос проверяет соблюдение монахами заповеди «если вы что-то сделали одному из братьев Моих меньших, то сделали Мне» (Мф. 25:35–36, 40).

По поводу этой заповеди сложено много притч. И даже есть короткий фильм на русском языке. Как одна женщина, считавшая себя благочестивой, хотела встретиться с Богом. И однажды Он сказал, что придет завтра. Женщина наготовила вкусностей, накрыла стол и стала ждать.

И с этого обильного стола сначала у нее попросил мальчик, потом сосед-алкаш, потом нищенка с младенцем. И всех она прогнала. Мол, не мешайте мне, это все для очень важного гостя. Так прошел день. А вечером, стоя перед иконой Спасителя, она упрекнула Его:

– Что же ты, Господи, не пришел ко мне. Я тебя так ждала!

– Как же не пришел, – был ей ответ, – целых три раза приходил. Да только ты Меня не признала.

Простая притча. И заповедь простая. Вообще все евангельские заповеди очень просты. Только жить по ним трудно. Мне хватило одного случая, чтобы узнать реальную цену своим рассуждениям о щедрости, праведности и благочестии. Произошел этот случай на Афоне, в мою последнюю поездку.

6 ноября

В одном из монастырей мне отвели на ночь просторную келью на шестерых. Я был в числе последних паломников, пришедших почти к закрытию монастыря. Быстро темнело. Я был уверен, что буду ночевать один, но только собрался лечь, как в келью вошел человек. На вид лет пятьдесят. В летней, видавшей виды одежде, почти без вещей, он совсем не походил на паломника с материка. По-гречески говорил с ошибками, сильным акцентом, но бойко и понятно.

Мы разговорились. Выяснилось, что он румын, приехал в Грецию на заработки, работы нет, а на Афоне хотя бы иногда кормят. Но уже не везде и часто прогоняют. Стало понятно, что я имею дело с типичным бомжом, каких на Афоне с каждым годом становилось все больше. Они ходили от монастыря к монастырю без документов, выдавая себя за паломников, чтобы их покормили и дали ночлег. Вывод я сделал нехитрый: надо держать ухо востро и следить за своими вещами.

Впрочем, сосед мой, производил вполне безобидное впечатление. Рассказывал о своей семье, показывал фотографии детей и на жизнь особо не жаловался. Он спросил только о двух вещах: нет ли у меня лишней пары обуви и ненужного мобильного телефона. Я машинально ответил, что нет, и мы легли спать.

И тут меня осенило. Он спросил о тех двух вещах, которые у меня действительно были. Были видавшие виды запасные ботинки и 15-летней давности телефон, взятый про запас из-за того, что он мог держать заряд в течение недели. Мой смартфон нуждался почти в ежедневной подзарядке, что на Афоне не всегда получалось сделать.

Я вспомнил про бытующее здесь поверье об одиноком Страннике, испытывающем монахов на верность Своим заповедям. И не мог отделаться от мысли, что сейчас подвергаюсь такой же проверке. Упоминание об этих вещах казалось сверхъестественным. Они были действительно старыми, захваченными на всякий случай. Я уже точно не воспользуюсь ими здесь, мне через два дня уезжать. И все же мне было жалко. Я подумал, что и обувь может еще пригодиться, как и какие-то старые контакты в памяти телефона.