– Ты всё это выдумываешь, – покачала головой девушка. – Решил напугать меня страшилкой на ночном кладбище?

– Это правда, – спокойно ответил Динцев, пыхтя сигаретой. – Разумеется, в новостях о таком ты не услышишь.

– А сам ты почему не поехал тогда на Майдан?

– Я же говорю – у меня частично парализованный отец. К тому же, – на мгновение он взвесил необходимость следующего признания, – я был изначально против переворота. В прошлый раз он ни к чему хорошему не привёл, а в этот будет ещё хуже.

– У меня такое впечатление, что тебе не двадцать пять, а сорок, – усмехнулась Алёна.

– Мне двадцать три.

– Тем более. Мне вообще не интересна эта грязная политика, если честно.

– Предположу, что ты из состоятельной семьи, – сказал Петро. – Живёшь в достатке, ни о чём, коме развлекух, не заботишься. Не жизнь, а сказка. Зачем тебе думать о государственных делах?

Губы девушки сжались. Динцев понял, что уязвил её своим предположением. Значит, попал в яблочко.

– Не тебе меня судить, деревенский сторож, – надменно бросила Алёна.

– Бог вам судья, барышня, – ответил Петро.

Она упёрла руки в бока:

– Нет, ты так говоришь, будто я совершила этот переворот! Или подмешивала наркотики в чай твоему другу шерифу.

– Ладно, не заводись, – поспешил успокоить её Динцев. – Просто мы из разных миров. Не будем больше об этом.

– Согласна.

Но разговор на другую тему уже не клеился. Возможность вернуться в вагончик у них появилась спустя пятнадцать минут – когда стоны прекратились.

– Кажется, они справились, – сказал Петро и постучал в дверь. В ответ раздалось: «Давно пора».

Динцев зашёл внутрь и ощутил спёртый воздух, пропитанный запахом секса, теплом и потом. Он тут же ринулся открывать окно. Затравкин успел натянуть штаны и с сигаретой и голым торсом сидел на диване возле измученной Светы. Та уткнулась лицом в подушку и сопела.

– Оттянулись? – как строгая учительница спросила Алёна. Дмитрий довольно кивнул.

– Меня опять начинает вырубать, – сказал он, спешно туша сигарету. – Как же хочется спать.

Он заснул, а Петро и Алёна стали думать, что им теперь делать с этими двумя оттянувшимися и обдолбанными телами.

– Пусть отсыпаются, – предложил Динцев. – Ты водить умеешь? С тазом справишься?

– С чем?

– С его «девяткой». – Он показал на Затравкина.

Алёна кивнула. И тут же поинтересовалась:

– Только прав с собой нет. И промилей много, как ты понимаешь. У меня проблем не будет?

– Все твои потенциальные проблемы сейчас видят седьмой сон.

Петро проверил рубашку милиционера. Не найдя в ней ключей, он полез к Затравкину в карманы брюк.

– Ручонки прочь от советской власти! – Шериф тут же проснулся и едва не подскочил. – Что такое?

– О, быстро оклемался. – Динцев демонстративно убрал руки, словно его застукали за совершением преступления. – Сам повезёшь девушек домой? Или ты ещё спишь?

– А долго я проспал? – Дмитрий помассировал лоб, силясь привести мысли в порядок.

– Сложно сказать. Ты хоть помнишь, что было?

Затравкин задумался. Всерьёз и надолго.

– Мы приняли эти таблетки, – начал он. – Потом меня вырубило и приснился сон о нас. А ещё… – Он посмотрел на продолжающую спать Свету.

– А ещё о вашей близости, да? – пророчески спросил Петро. – Только обрадую тебя – всё это не было сном.

– Как? – испугался шериф. – Что, мы с ней…

– Ещё и нас хотели привлечь, – не преминула вставить Алёна.

– Привлекают к ответственности, – раздражённо бросил Затравкин и потянулся за рубашкой. – Выходит, эта дрянь реально работает?

– Не знаю. Опиши ощущения.

– Ну… Я думал, это всё мне снится. Но ещё тогда мне показалось – уж больно реалистичный сон.