– В чём дело? – тут же спросил Петро, вцепившись руками в плечи соседа.

Одна только мысль, что с Ирой что-то произошло, заставила его потерять всё накопленное с таким трудом самообладание.

– Вахтёрша сказала, что с утра она поехала на озеро, чтобы стрелять по крокодилам. Так и сказала. И при этом спокойно подметала пол.

– Дьявол! – выругался Динцев. – Неужели в Изнанке все сошли с ума! Какие крокодилы?

– Ты же сам сказал – галлюцинации, сны, – напомнил Фёдор. – Надо спешить.

– Поехали. – Петро сел обратно в машину.

Полпути до озера они ехали молча. Фёдор сосредоточенно смотрел на дорогу, а Петро рассматривал проносящиеся мимо дома. Несколько раз он увидел шествующих на некотором отдалении людей.

– Я думаю, над нами поставили эксперимент, – высказал предположение Зубарев. – Нас хотят превратить в зомби и контролировать с помощью снов. Фармацевт – лишь исполнитель, за ним наверняка стоят могущественные корпорации. – Он посмотрел на Динцева. – У тебя есть опыт борьбы с такими корпорациями?

– Нет.

– У меня тоже.

Зубарев открыл окно со своей стороны на максимум и плюнул с таким раздражением, будто вобрал в плевок весь накопленный за сутки негатив.

– Да пошли они в анал! Я не подписывался на роль лабораторной крысы, – заявил он.

Петро ничего не ответил. Он молчаливо обдумывал вариант причастности к происходящему Ежи Сквозняка. Насколько он невероятнее варианта с причастностью могущественных корпораций, поставивших эксперимент? Кто прав, а кому лишь снится сон? И где заканчиваются сны и начинается реальность? Ни одного ответа за плечами, ни одного достоверного факта. Сплошные домыслы и предположения слепых мышат в клетке.

Они подъехали к лесу, в котором находилось главное деревенское озеро. Никто не захотел ломать голову над названием, поэтому оно так и называлось – Лесное. Обычно в жаркую погоду на нём роилось столько людей, что у местных комаров наступал пир. В этот раз, несмотря на жару, прилегающие беседки и поляны с многократно использованными кострищами пустовали. Из-за поваленного посреди узкой дорожки бревна машину пришлось оставить метров за пятьдесят до озера. Петро спешно выбежал из машины, лихо перепрыгнул бревно и побежал вперед с такой скоростью, будто в опасности находилась жизнь его жены, а не соседской. Фёдор старался не отставать.

Картина, увиденная ими на бревенчатом мостике, плавно уходящем прямо под воду, заставила остановиться обоих. Ирина стояла одна, по щиколотку в воде и смотрела на усеянную водомерками поверхность лесного озера. В руке она держала ружьё, с которым её муж охотился на дичь последние сезоны.

– Пупсик, зачем ты взяла моё ружьё? – как можно мягче спросил Фёдор.

Ирина повернулась. Петро дал бы голову на отсечение, что видел точно такой же замогильный взгляд и лишённое всяких эмоциональных красок лицо у Анжелики. Его женщины начинали смотреть на него как мёртвые пережитки прошлого, и ему не нравилась такая тенденция. Но ещё больше ему не понравилось наличие ружья в неловкой сцене встречи трёх углов классического любовного треугольника. Оно даже не висело на стене, а находилось в руках женщины, что не являлось добрым знаком. Худшие опасения начали подтверждаться, когда Ира взяла их обоих на прицел.

– Детка, опусти ствол, – решил попробовать и Петро. Её лицо тут же покрылось багровой коркой гнева.

– Ты – старый тюфяк! – едко бросила она Зубареву. – Под твоим носом молодой жеребец окучивает жену, а тебе хоть бы хны! Потому что я никогда не была у тебя на первом месте. Охота, рыбалка, хоккей, футбол – что угодно, но не я.

– Пупсик, успокойся, – Фёдор запнулся, не зная, что на это ответить. Ответил Петро: