Однако на него нападало смущение каждый раз, когда кто-нибудь произносил имя добряка Мюллера.

Они должны были ему всю сумму его сбережений, – целую тысячу франков, – а для них это были огромные деньги, которых Жюстен не мог заработать даже за целый год. Необходимо было найти еще работу!

И он искал ее повсюду.

Мать была слепа, а сестра, хотя девочка и трудолюбивая, но слабая и почти всегда больная. Следовательно, на их помощь нечего было и рассчитывать.

Один торговец дровами на бульваре Монпарнас искал счетовода, который приходил бы к нему проверять дела два раза в неделю.

Жюстен пошел к нему.

Одет он был, хотя и опрятно, но чрезвычайно скромно. Его предшественнику торговец платил по пятьдесят франков; но то был франт из предместья, который приходил только тогда, когда оставался без гроша или когда ему было больше нечего делать.

Торговец предложил Жюстену всего двадцать пять франков, и он мог расплатиться с Мюллером все-таки не раньше четырех лет.

Его греческие и латинские уроки, музыкальные классы и счетоводство занимали у него теперь по восемь часов в день. Таким образом, у него оставалось свободных четыре часа в день и двенадцать часов ночью.

Он снова принялся искать еще работу. Ему казалось, что ради двух своих обязанностей – содержать мать и сестру и рассчитываться с Мюллером, – он способен на все на свете.

Имея занятия, найти еще дело всегда удобнее. И он нашел его.

Невдалеке от того дома, где он жил, была типография, в которой печаталась одна ежедневная газета. Корректору – славному веселому парню, вероятно, уже предчувствовавшему приближение 1830 года, – наскучило за целых десять лет поправлять роялистские элегии своего патрона, служившего в важных чинах в министерстве. Он разорвал свои цепи, расправил крылья и в один прекрасный день улетел из своей душной клетки.

Издатель и типографщики очутились вечером в весьма затруднительном положении: править корректуру было некому, а замедлить с выходом номера тоже нельзя. По счастью, кто-то сказал им, что неподалеку живет молодой человек, вполне способный на этот мучительный труд.

Они отправились к Жюстену спросить, согласится ли он работать у них за корректора.

Молодому человеку показалось, что он попал в Землю обетованную.

До сих пор ему некогда было заниматься политикой, и он совершенно не разбирался в ней. Из всей этой области он знал только неприятеля, ворвавшегося во Францию, и казаков, которые сожгли его родной дом, выжгли глаза его матери, осиротили их с сестрой. Он ненавидел их всеми силами своей души. Политических же убеждений у этого честного юноши не было или, вернее, у него было одно – содержать мать и сестру и расплатиться с Мюллером.

Условливаясь с ним, издатель предупредил его, что ему предстоит работать две трети ночи. Он согласился.

Когда его спросили о гонораре за труд, он добродушно ответил:

– Я этим никогда не занимался, вам лучше знать.

Таким образом, он сделался корректором в середине 1818 года.

Ровно день в день через год он уплатил Мюллеру тысячу франков.

В конце следующего года у него была тысяча франков экономии.

Какие чудные планы строил бедняк! Ему мечталось, что через четыре года у его сестры будет три тысячи приданого и тысяча четыреста франков на свадьбу.

Но он сам? Что он такое? Ремесленник, работающая машина, не останавливающаяся с двух часов ночи до шести утра. Именно про таких людей один святой чело век сказал:

– Работать – значит молиться.

Но мечты Жюстена постигла судьба всех подобных планов. Они не сбылись.

Жюстен серьезно заболел и целых восемь дней находился между жизнью и смертью. Затем у него сделался тиф, который продержал его два месяца в постели.