Повернувшись я с ненавистью посмотрела на Лекса. Когда он уже развернулся и собрался идти назад к Алексу, я крикнула:

– А Катя? Хоть мешок снимите, а то она в нем задохнется!

Лекс, бросил на меня недовольный взгляд, но мешок с Кати снял. Зря. Я увидела, что они сделали с моей подругой и слезы выступили на глазах. Волосы всклокочены и спутаны, а судя по темному пятну на затылке, ее огрели по голове, чем-то тяжелым. Катя задрала голову и посмотрела на меня. Вся правая сторона ее лица превратилась в огромный синяк.

– Ах ты, зверь! Ты что с ней сделал?! – взорвалась я, и даже попыталась залепить ему пощечину, но не дотянулась. Лекс гадко усмехнулся, и проскрипел:

– Это она из-за тебя пострадала, Алиса. Бросилась на защиту подруги, когда ты дала стрекоча, – пристыдил он меня. Я еще раз посмотрела на подругу и мне стало так гадко, противно от самой себя.

Тем временем Алеск закончил рисовать узоры на земле и коротко свистнул. Лекс обернулся, кивнул на что-то и опять пошел на нас. Да-да именно «на нас», потому что, когда ты сидишь или лежишь связанная, а на тебя надвигается такая «машина», да еще ночью посреди поля, по-другому и не сказать. Он легко подхватил Катю и закинул на плечо. Меня такой чести не удостоили. Перехватив за талию, просто понесли подмышкой, как папку с документами.

О сколько проклятий в адрес этого гада я успела мысленно произнести за те пару минут, что он нес нас в центр этого странного и немного пугающего рисунка. Больше всего он напоминал пентаграмму, вписанную в круг, состоящий из двух колец. Причем концы пентаграммы пересекали первое кольцо символов, но чуть не доходили до второго. Концы пентаграммы светились разными цветами: синим, зеленым, красным, белым и черным. В центре оказался нарисован простой круг, его контуры светились бледно желтым.

– Все. Это конец. Эх, Катька… Знай ты была хорошей подругой, и я тебя очень люблю, – сказала я оказавшись с Катей спина к спине в центре пентаграммы. Подруга возмущенно что-то промычала, но я ее поняла.

– Я не пессимистично настроена! Просто реалистка. Вот ты думаешь, что даже если они нас и не прирежут тут, то просто развяжут, извиняться и отпустят на все четыре стороны? – кажется у меня начиналась истерика. Катя пихнула меня в бок локтем, вернее попыталась. В результате мы дружно завалились на правый бок. Я успела выставить руку, и лицом до земли не достала. Но рука угодила прямо на светящуюся бледно желтую линию.

Меня никогда не била молния, но сейчас мне показалось, что произошло именно это. Ну или я угодила голой рукой в кипящее масло, или уже случайно свалилась в котел вся? Хотелось кричать, но горло сжал спазм. Как в замедленной съемке я видела, как к нам кинулись наши похитители. А пентаграмма между тем начала пульсировать окрашиваясь в пурпурный цвет. Лекс успел первым, с явным усилием он оторвал мою руку от земли. И все вокруг погрузилось в темноту и тишину.

«А может я просто потеряла сознание? Вроде – нет.» Желудок скрутило, голова закружилась. Постаралась проморгаться, но тщетно. И вдруг передо мной раскинулось бескрайнее звездное небо. Я даже на мгновение дышать перестала от такой красоты. В городе вы такого неба не увидите никогда. За таким небом нужно идти в лес, хотя нет мы же и были в лесу, но там такого неба не было. А здесь было, похожее на фото, которые делают в горах. Такое чувство, что перед тобой раскинулась вся вселенная. Раскинулась и зовет, тихо едва слышно. Шепчет: «Алиса, Лиса, Лиса…»

Тут до моей больной головы дошло, что это не вселенная, а Катя меня зовет. Я отвлеклась от созерцания неба и осмотрелась вокруг. Луны видно не было, но света звезд вполне хватило, чтобы рассмотреть в паре метров справа от меня шевелящуюся кучу. Я поползла в ту сторону. Вблизи оказалось, что куча – это Катя, на которую навалился бесчувственный Алекс. Теперь мне стало понятно, почему Катя шептала, просто Алекс упал поперек нее. И всем своим не малым весом придавил ей горло и грудь.