Некоторое время мы с Артуром просто сидели в тишине. Он наблюдал за тем, как ветер играет с листьями на деревьях рядом, а я думала о папе и его тревоге. Сегодня утром он был сам не свой. Не похоже на обычное возбуждение перед концертом.

Но, может, я зря беспокоюсь?

Мама как-то говорила, что у отца обостренная интуиция. И он никогда не делал чего-либо, если чувствовал, что это может плохо закончиться. Почему же сейчас поехал? Из-за короля?

– Ты не говорила им?

– Что? – переспросила я, отвлекаясь от тяжелых мыслей.

– Ты им не говорила?

В груди все сжалось.

– Нет, – ответила с неохотой. – Отец в этот же день сообщил о поездке и последние дни были слишком суматошными, чтобы все рассказать.

– Думаешь, разумно тянуть?

– Просто не было случая.

Артур сел и, сорвав одуванчик, вложил его мне в волосы, будто украшение.

– А надо как можно быстрее его найти.

– Я им расскажу сразу, как папа приедет из столицы, – пообещала я и также сорвала одуванчик, чтобы заложить цветок за ухо молодому человеку.

Парень притворно сощурил глаза, будто кот.

– Ловлю на слове.

Посидев еще немного, решили пойти прогуляться по лесу. В тот день мы расстались, когда на небе появились звезды, а весь следующий готовились к приезду папы, предвкушая услышать рассказы о баллах и роскошных платьях. Хотели послушать о том, как это жить в королевском дворце и говорил ли с отцом король.

И утром второго дня мы собрались всей семьей на кухне, папа должен был приехать к полудню. Мама приготовила нам целую гору блинчиков на завтрак. И с ними на стол поставили сметану, мед и варенье. Я больше всего любила есть блины со сметаной. Мои два младших брата – Люка и Митяй, которым было одиннадцать и тринадцать лет, с вареньем, причем исключительно клубничным. Средняя сестра Оливия, которой месяц назад исполнилось восемнадцать – младше меня всего на два года – всегда ела блины без начинок, лишь изредка, как я, со сметаной. А самая маленькая среди нас пятилетняя Натали – шкода и безобразница – намазывала на блины все начинки сразу и ела, вывозившись в содержимом с ног до головы.

Вся семья, кроме главы, сидели и завтракали, с нетерпением ожидая возвращения папы. Сейчас он должен был находиться примерно на полпути к дому.

Между детьми разгорелся спор о том, что привезет отец из столицы. Оливия была уверена, что его выбор падет на отличные духи или шляпку последней модной модели. Натали грезила неведомой сладостью, называемой шоколадом. Мальчишки мечтали о настоящем оружии – клинках или даже арбалетах. Мамочка отмалчивалась, но, уверена, она хотела получить редкие краски, чтобы, наконец, выполнить портрет всего семейства, который собиралась сделать давным-давно.

До отъезда отца я так же, как и они, мечтала о подарках. Но сейчас была погружена в тревожные мысли.

Мама выглядела такой же обеспокоенной, но старательно делала вид, будто все в порядке, хотя к своей порции блинов так и не притронулась. Она смотрела куда-то вдаль и думала о чем-то мрачном. Ее лоб нахмурился, а взгляд был отсутствующим. Оказывается, не только меня беспокоил отъезд папы в столицу. Он и раньше выезжал в другие города, но не настолько крупные.

После завтрака мальчики побежали к морю. Оливия пошла помогать маме мыть посуду, а Натали решила поиграть во дворе. И я последовала за ней, чтобы присмотреть, ведь пять лет – возраст, когда дети чересчур любопытны и активны.

Сев на пороге дома, я принялась наблюдать за Натали, которая сразу же побежала к качелям, привязанным к дереву.

Мысли о приезде отца постепенно отошли на второй план и вместо них появились размышления об Артуре. Парень был прав – сегодня нужно поговорить с родителями о нем. Мы с Артуром вместе уже три года, и наше решение пожениться не должно удивить их.