В корнях третьего растения, рогатого кактуса, была пачка по сто долларов. Я наспех вскрыла пачку, убедилась, что банковская упаковка не повреждена – а значит, здесь сто купюр, отложила деньги на стиральную машину, и осторожно принялась за следующие горшки. Но они оказались пустыми.

В чувство меня привёл звон настенных часов. Блин, половина седьмого! Я метнулась в ванную и быстро утрамбовала землю и цветы обратно по горшкам.

Расставив цветы по прежним местам, я тщательно вымыла ванну, подкрасилась, надела серебристые брюки, а сверху китайский розовый шелковый халат с вышитыми на спине тростниками и хижинами с загнутыми крышами. Скрепила халат на груди огромной серебряной брошью. Груди полукружьями вываливалась из тесного халата. Вот я какая стала! О-го-го! Сексуальненько!

Мила и ребята приехали в половине восьмого. Шура, смазливый парень тридцати лет, рыжий и наглый, протянул мне тортик размером с детский кубик. Леонид, одноклассник Шуры, мой изредка приходящий любовник, на двадцать килограммов толще, с внешностью «Ваня-Дурачок», держал в руке что-то вроде цветка. В пластмассовый цветочный стакан был втиснут огрызок традесканции. Такими подарками по пятьдесят рублей штука торгуют старушки у метро.

Пока я рассматривала цветок, мои гости замерли на пороге, и рты их открылись до неприличия. Стоять в шелковом халате при открытой входной двери было холодно, и я втащила гостей в прихожую.

– Проходите, будем ужинать, но чуть позже.

– Настька, обалдеть, как выглядишь! – Мила это сказала в полголоса, но спящая в кресле Стерва вздрогнула, и с испугу тявкнула на вошедших.

– Ой, какая красотуля!

На ходу скинув куртку, Мила стала ловить Стерву, но та привыкла к тишине в доме и сбежала в спальню.

Шура и Леонид, непривычно пришибленные, чинно разделись и, почему-то поклонившись мне, вошли в гостиную.

Расставить по местам цветы, после бухгалтерской инспекции я успела, а вот накрыть стол – нет.

– Мила, у меня два важных дела случайно образовались, с ужином пока не получилось. – Сообщила я. – Но я предлагаю такой вариант. Вы разбираетесь с гарниром и сервировкой, а я быстро иду в магазин, он в соседнем доме.

Шура и Леонид синхронно и согласно закивали, Мила с не закрывшимся ртом разглядывала обстановку.

– Твою мать, Настька! Зашибись, какая квартира.

Это Мила сказала очень тихо, а мне на секунду показалось, что в её голосе появилась обида, а в глазу чёрная искра зависти.

– Да, Милочка, квартира хорошая, но придётся менять. – Устало вздохнула я. – У меня трудности, всё не так радужно, как выглядит, – вон видишь, кровь на полу. До сих пор мама не может до конца оттереть. Но давай об этом потом.

Мила, повеселевшая при слове «трудности», поцеловала меня в щёку.

– Ладно, беги, в магазин. Настюша, беги, а то мужики обидятся, мы же после работы, голодные. Мы у метро от сосисок в тесте отказались, берегли животы для застолья.

Я надела пальто на халат и надела привычные кроссовки.

В сбербанке поменяла двести евро, и впервые прошлась по соседнему супермаркету, ни в чём себе не отказывая. Конечно, не стала покупать чёрную икру и французское шампанское, но нарезанную колбасу двух сортов, сыр и киевских котлет прикупила. Ещё набрала различных соусов, конфет и фруктов.

Из прихожей я сразу, не раздеваясь, прошла в гостиную.

Как и ожидала, Мила приготовила картофельное пюре и нарезала овощей для салата, а два приятеля сидели за столом, смотрели телевизор и активно потребляли мартини с водкой. Поставив тяжелые пакеты у ног ребят, я постучала вилкой по хрустальному бокалу.