– А я говорила тебе, мам! Только увидишь море – сразу поймешь, зачем это все…

– Да, тут и правда сказочно. Тропическая сказка. Прошли твои печали? Уже начал нравится Таиланд или все еще сравниваешь?

– Кажется, начинает нравиться. Я рада, что уговорила тебя. Спасибо, что согласилась.

– Да ты знаешь, что я все переживаю, как там бабушка с дедушкой без нас… А вообще я сразу хотела, конечно.

Мама задумалась. Минуту мы просто молчим и слушаем цикад. Затем она продолжает:

– Знаешь, я всегда хотела быть тебе другом. Бабуля у нас, сама знаешь, деспотичная. И я всегда в детстве побаивалась ее.

– Да уж, – смеюсь я.

– Однажды в твоем возрасте я пообещала себе, что когда стану взрослой и у меня будет дочь – а я не сомневалась, что будет именно дочь, – я буду для нее другом.

Так и случилось. У нас бывали с мамой разногласия, но в нашей семье до того, как папа оставил нас, был абсолютный патриархат, и отец был «строгим родителем», мама же, напротив, всегда была мягкой и часто принимала мою сторону. Когда папа ушел к бывшей маминой подруге, мне было 13 лет. Это произошло прямо перед Новым годом. Я не знаю, почему он не выбрал какой-то другой, не такой значимый для ребенка день.

Мама была абсолютно раздавлена и потеряна, словно это она стала маленькой девочкой, которая не могла найти себе места, металась по квартире в слезах… А я вдруг стала взрослой. Не знаю почему, но Новый год я не перестала любить после этого случая, и научилась надевать на себя костюм смелости и терпения. Помню, что мне этот костюм был абсолютно не впору, мне все еще хотелось быть беззаботным ребенком, особенно для папы. Девочкой, которую бы баловали и которой говорили, какая она красивая, покупали бы ей платья, устраивали сюрпризы на день рождения и поездки в Диснейленд.

Папа чувствовал свою вину, наверное, и, несмотря на то что оставался строгим (или хотел этим строгим воспитанием восполнить свое отсутствие в моей жизни), дарил мне нужные подарки, давал деньги, возил с 15 лет с собой в командировки, где я практиковалась как переводчик. Но «маленькой девочкой» мне так и не удалось побыть, и когда он уезжал за границу один, обычно привозил мне мальчиковые джемперы и толстовки.

Тогда у меня появилась «первая любовь», абсолютно сбившая меня с ног постоянными расставаниями и примирениями, невероятно сильными чувствами, взаимными, но «сложными». Папа обрывал по ночам мой телефон и разрывал мое сердце. Любить казалось запретным, любовь превратилась в чувство, которое нужно выстрадать, заслужить, а получив – заплатить высокую цену.

Те первые отношения длились около 3 лет с перерывами на бегство в себя, в другие страны, к другим мужчинам (конечно же, более «домашним», которых можно было легко приручить и от которых было легко уйти) – и после себя навсегда оставили шрам шириной с канат.

Поэтому замуж «вышлось» как-то само по себе и почти незаметно: то ли чтобы сбежать от опеки отца, то ли чтобы уже наверняка сбежать от болезненных отношений, то ли чтобы заделать дыру в груди, или все сразу. Просто чтобы куда-то «выйти», из-под опеки отца – под опеку мужа. Но если на тропический остров сбежать от себя еще как-никак возможно, просто потому что пальмы, море и песок почти отключают голову от мыслей, то сбежать от своих проблем в браке – так себе затея. Хотя бы потому, что человек – не остров, и если у него есть чувства, то рано или поздно с этой нерешенной вереницей проблем и открытых вопросов либо придется разбираться уже вместе и не менее болезненно, либо та пропасть, которая образуется между двумя людьми, где один живет прошлым, а второй мучается в настоящем – будет расти с каждым днем.