– Я звал тебя, – сказал он ей. – Я хотел, чтобы ты пришла, потому что ты нужна мне.

– Я услышала твой призыв, – сказала она тихим голосом, почти шепотом. Он эхом отдавался в большой комнате, где пахло соленым воздухом. – Ты мне тоже нужен.

– Мы начнем все сначала, Мэри. Все повторим опять. Мы поднимем мертвых и вернем в мир погибших, и на этот раз мы наверняка победим.

– Мы победим, – повторила она и протянула руку, чтобы коснуться его руки.

– Где мой ребенок? – спросил Лорд Джек. Рука Мэри повисла в воздухе.

– Мой сын, – повторил он. – Где мой сын?

– Я… я… не знаю.

– Ты носила моего сына, – сказал он. – Где он? Секунду Мэри не могла говорить. Прибой с грохотом бился о скалы. Мэри прижала руки к животу.

– Я… меня ранили, – сказала она. – Ты знаешь, что я была ранена. Ребенок… я потеряла ребенка. Лорд Джек закрыл глаза.

– Я хочу сына. – Его голова качнулась назад, и стали видны слезы на щеках. – Ты знаешь, что я хочу сына, Который будет нести мое семя. Где мой сын, Мэри? Где мой сын?

Ничто за всю жизнь не было ей так трудно, как сказать эти два слова.

– Он мертв.

Глаза Лорда Джека открылись, и глядеть в них было как глядеть в центр Вселенной. Звезды и созвездия кружились там, все знаки и символы Эры Водолея.

– Мой сын должен быть жив, – сказал он шуршащим от боли голосом. – Должен быть. Мой род должен продлиться. Разве ты этого не понимаешь? Я дал тебе великий дар, Мэри. Ты потеряла этот дар. Ты его убила?

– Нет! Я не убивала! Ребенок умер! Я была ранена, и ребенок умер!

Он поднял тонкий палец и прижал его к губам.

– Когда я призывал тебя, я хотел, чтобы ты принесла мне моего сына. Это часть всего нашего дела. Очень важная часть, если мы хотим поднять мертвых и вернуть погибших. О Мэри, как больно ты мне сделала!

– Нет! – Голос ее надломился, в стенах прокатился темный хохот. – Мы сможем сделать другого ребенка! Прямо сейчас! Мы сделаем другого ребенка, не хуже прежнего!

Он смотрел глазами, наполненными всей вселенной, глядел мимо нее, в другие измерения.

– Я хочу, чтобы ты, Мэри, принесла мне моего сына. Ребенка, которого мы сделали с тобой. Если ты не принесешь мне моего сына, тебе нельзя будет здесь остаться.

Он сказал, и стены начали таять. Лорд Джек тоже начал таять, как блекнущий свет. Она попробовала схватить его руку, но она ускользнула клубящимся туманом.

– Мне… Мне… – Горло ее пережало страхом. – Мне некуда больше идти!

– Тебе нельзя здесь оставаться, – повторил он, призрак в белом. – Приходи ко мне с моим сыном, или не приходи совсем.

Дом сгинул. Лорд Джек исчез. Остался только запах моря и шум прибоя на источенных водой скалах, и вот тогда Мэри проснулась.

Ребенок плакал – высокий, тонкий звук, который сверлил мозг. У Мэри на лице блестел пот; с шоссе доносился грохот проходящих грузовиков.

– Перестань плакать, – вяло выговорила она. – Сейчас же перестань.

Но Джеки не переставал, и Мэри встала с кровати и подошла к колыбели из картонной коробки, где лежал ребенок, и коснулась его кожи. Она была холодной и резиновой, и от этого прикосновения в ней вторым, еще более темным сердцем забилась ярость. Дети – убийцы мечты и снов. Они обещали будущее, а потом умирали.

Мэри схватила руку ребенка и сунула в нее свой палец. Джеки не ухватился за палец, как тот ребенок в тележке.

– Держись за меня, – сказала она – Держись! – Ее голос становился громче, набухая гневом. – Держись за меня, я сказала!

Ребенок все плакал, все тем же безнадежным плачем, но за палец не брался. И холодной была его кожа, очень холодной. Что-то не так с этим ребенком, поняла она. Это не сын Лорда Джека. Это просто плачущий холодный кусок плоти, вышедший не из ее чресл.