Я закуталась в меховую шубу почти до самого носа, натянула капюшон и перебежала дорогу, сразу же нырнув в подъезд. Тут были цветы на подоконниках и высокие лестничные пролеты. На каждом этаже по две квартиры и одна под самой крышей – та, которую занимала я. Немного нервничала, открывая дверь, но когда зашла, словно попала домой.

Ко мне с мявом кинулся Пэрсик, который почти весь день сидел тут один, а потом взгляд упал на пакеты с фирменным знаком. Сегодня видела такой на вывеске магазина, в котором меня поджидал Ранион.

Осторожно заглянула внутрь и обомлела. Платья. Те три, которые я приглядела, и еще несколько того же размера, но других расцветок и фасонов. Еще пакет с новой, очень теплой шубой, искрящейся от магии, теплые сапожки и записка.

«Рыжик, если ты замерзнешь и умрешь, мне будет не с кем играть».

Я чувствовала, как дрожат руки. Смотрела на пакеты, словно там поселился ядовитый скорпион. Душу раздирали противоречивые чувства: благодарность и злость, страх и жалость… И все это было щедро замешано на коктейле из безысходности и страха.

Я просто игрушка в его руках. Игрушка, которую ледяной сломает, как только она перестанет вызывать интерес. И ни малейшего понимания, что с этим можно сделать. Попытаться разрушить проклятье? Или убить Раниона? Обе мысли были одинаково бредовыми и неосуществимыми. Я создала безупречного ледяного монстра и стала его жертвой.

Пакеты с одеждой выбили из колеи окончательно. Прежде всего они означали, что я никуда не денусь от Раниона. Он найдет меня везде. В любую секунду меня может сковать мороз, окна могут покрыться инеем, и в моем уютном мире наступит зима.

Это пугало, поэтому я обошла платья стороной, стараясь даже не смотреть в сторону покупок, и начала изучать место, где мне придется жить. Предполагаю, до самой смерти. Почему-то я была уверена: стараниями Раниона смерть наступит раньше, чем я состарюсь.

Комната небольшая. В углу диван. Он же служил и кроватью. Шкаф, трюмо, книжные полки и камин, возле которого стояло кресло-качалка. На него был небрежно накинут вязаный плед. Пожалуй, этот уютный уголок понравился мне больше всего. Наверное, приятно устроиться тут с книжкой и чашкой имбирного чая, когда за окном завывает вьюга. Только вот в моей реальности вьюга будет завывать, боюсь, внутри помещения.

Кухонька была совсем маленькой. Я поставила чайник и присела на высокий стул у окна, уставившись на заснеженную улицу и горящие окна дома напротив. Где-то там, за задвинутыми шторами, бегала Китти, а Женевьев готовила ужин.

– Маленькую неугодную сестричку выставили прочь, – раздался насмешливый голос над ухом, и по спине пробежал холодок, а на рукав упали первые снежинки.

– Снова заморозишь мой напиток? – безразлично отозвалась я. – Сейчас это чай.

– Нет, Рыжик. Два раза одно и то же делать неинтересно. Не с тобой.

– Тогда что ты будешь делать? – спросила я и, повернувшись, уставилась в безразличные голубые глаза.

– Пока не решил. Но будь уверена, непременно придумаю что-нибудь занятное. А пока мне нравится просто наблюдать за тобой. Такая потерянная и никому не нужная. Прямо как я эти восемь лет.

– Поверь, быть потерянной и ненужной мне не привыкать. Я выросла одна.

– Ах да, тебя же скрывали от меня в теплых странах. Так и сидела бы на берегу моря. Зачем приперлась? Дразнить меня?

– Может быть, у меня свой резон бежать с побережья?

– А, то есть там ты тоже кому-то испортила жизнь? Как интересно.

– Это не твое дело, – отозвалась я.

– Очень даже мое, – уперся он. – Но мы обсудим это позже. А пока я хочу, чтобы ты все же примерила одно из купленных платьев. Я хочу этого с утра, а ты обломала меня в примерочной.