- Но  это и мой дом тоже, - попыталась возразить я. Я репетировала этот разговор не раз, но все равно робела и растеряла все тщательно заученные аргументы.

- Мама с папой не указали тебя в завещании. Так что уже не твой, - с легкой печалью в голосе добавила она. – Не потому, что не любили,  а потому, что знали - тебе нельзя сюда возвращаться. Уезжай.

- Прости, но сегодня уже не смогу. Да и некуда пока.

- Очень жаль. Завтра может быть поздно, - сказала она и захлопнула дверь прямо у меня перед носом. Глаза обожгли слезы, хоть я и предполагала нечто подобное, именно поэтому на всякий случай забронировала гостиницу. Но все равно было обидно, я рассчитывала хотя бы на пару часов вежливости и чай. Впрочем, после того, что я  сотворила с ее жизнью и мечтами, Женевьев имеет право меня ненавидеть.

Отдохну, высплюсь и завтра зайду снова. Заберу несколько милых сердцу безделушек (надеюсь, их не выкинули), навещу могилу родителей и уеду, главное определиться, куда. Зато я видела свою племяшку,  хоть и мельком.

Признаться, я устала так, что  готова была сесть и начать рыдать на пороге, лишь бы меня пустили в теплый дом и в кровать. Но это было глупо, а гостиница располагалась совсем недалеко.

- Остался последний рывок, пушистый комок шерсти! – сказала я Пэрсику, который перетаптывался в переноске. То ли замерз, то ли хотел есть, а может, в туалет, а может, просто жаждал вырваться из ненавистной клетки.  – Скажи спасибо, что она хотя бы теплая. Твой мех плюс мех в переноске это значительно лучше, чем просто твой мех.

К счастью, в гостинице все обошлось без проблем. Оказаться на улице в такой мороз еще то испытание. Мне вручили ключи от комнаты на третьем этаже, и посыльный подхватил  мои чемоданы.

- Надолго к нам, леди? – вежливо спросила администратор. Уже немолодая, но ухоженная и подтянутая женщина.

- Пока не знаю, - я улыбнулась. – На пару дней.

- Оставайтесь подольше, у нас тут очень красиво.

- И холодно.

- Чем холоднее морозы, тем горячее мужчины, - подмигнула она мне, и я поспешила в вою комнату. Нет уж, горячими мужчинами я сыта по горло.

Первым делом достала из переноски Пэрсика. Он тут же пулей метнулся под кровать и там затаился. Я очень надеялась, что он сныкался туда прятаться, а  не гадить. Потом скинула шубу, сапоги и с размаха рухнула на широкую кровать. Здесь было значительно теплее, чем на улице, но я все равно завернулась в огромное пуховое одеяло. Нужно было поспать, а  потом думать.

На улице усилилась непогода. Ветер швырял снег в окна, завывал над ухом и от этих звуков, пурги и незнакомого места становилось жутко.  Погода словно злилась на меня, а, может быть, не погода? Может быть, мой визит уже не секрет? От этих мыслей стало страшно. Не думала, что за мной кто-то пристально следит, ждет восемь лет, чтобы отомстить, но вдруг мне и правда следовало держать от Сноухельма подальше?

Уснуть получилось не сразу. Слишком много мыслей было в моей голове. А еще был страх. Липкий не дающий спокойно дышать. Моя, казалось бы, налаженная жизнь снова сделала резкий поворот. Неделю назад я вернулась с собеседования с радостной мыслью о том, что  наконец-то работа у меня в кармане. Это был самый счастливый день в моей жизни, пока меня не накрыло сразу двумя отвратительными новостями. Пришла телеграмма о смерти родителей, я, сжимая в руках стремительно таящий листочек бумаги, кинулась к Дилану. Здесь он был моим самым близким человеком. Лиззи уехала еще два месяца назад, и в целом мне и болью-то больше поделиться было не с кем. С Диланом мы встречались с третьего курса, и свадебное платье уже висело у него дома в шкафу.  Я должна была сдать ключи от своей комнаты и переехать к нему. До свадьбы оставалось меньше десяти дней.