Услышан, понят, принят вывод:
порой не надо торопиться.
Но ты, рождённый для блицкрига,
к шальной прислушиваясь ноте,
увяз по горло, торопыга,
в воображаемом болоте.
04.12.2016
Чёрный ящик
Трудно добиваться равновесия:
мир ломает голову и пальцы.
На арене – пошлость и агрессия,
бездари, уродцы и страдальцы.
Торжество – глухому и незрячему,
греется и терпит чёрный ящик…
Не хватает чувств простых и значимых,
мужиков и женщин – настоящих.
Голосов пронзительных и лечащих,
лиц живых – с чертами от природы…
Вырастит ли светлым человечище
в клетке потребительста и моды?
О каком задумаются творчестве
сытые моральные подранки?
Сможет ли ребёнок выжить в обществе,
где вода святая чистит танки?
Ложь, патриотизм и лицемерие,
глупость – с нанесением на карты —
в худших степенях грехов феерия
за двойные прячется стандарты…
Слышу учащенное биение:
сердце надрывается, как вымпел.
Чтобы продолжать стихотворение,
я, пожалуй, слишком мало выпил.
04.10.2016
Пружина
Не человек, а сжатая пружина.
Не прикоснись – ни словом, ни плечом.
В сердцах – сорвусь, на то одна причина:
жизнь бьёт ключом.
Куда пойти, в чьих душах раствориться?
В день выходной – в себя или в толпу?
Я поутру – всегда самоубийца
и – смерть клопу.
И пусть не видно дома насекомых —
всё в голове, всё мерзкое – внутри…
Лежат стихи, оставленные в ко́мах,
как сухари.
Живой концерт, Stand Up, дешёвый юмор
и лёгкий завтрак с тёплым коньяком.
И не понятно – выжил или умер?
И в горле – ком.
А за окном, как в комнате, темнеет.
Бездарно про́жит день в глухих стенах.
И, кажется, коньяк уже не греет.
Увы и ах.
20.09.2015
Я ничего не жду
Один на тонком льду,
среди красивых трещин,
я ничего не жду
от всех мужчин и женщин.
Я ничего не жду,
камней залётных кроме.
Я больше не иду
участвовать в погроме.
Я больше не иду,
других не подстрекаю.
Прикованный ко льду,
смиренно привыкаю…
Прикованный ко льду,
не дай свободу чувствам.
Озвучили беду
шаги тревожным хрустом.
Озвучила беду
сигнальная ракета.
Я ничего не жду,
боясь весны и лета.
Я ничего не жду,
но всё-таки надеюсь:
в Раю или в Аду —
хоть где-нибудь
согреюсь.
01.06.2016
Мой рок-н-ролл
Небо надкушено, я – вертолёт,
с «Чёрной акулой» – точь-в-точь.
Мой темперамент тебя порвёт,
беспозвоночная ночь.
Песня надорвана виски и льдом,
ветром заляпана грудь.
Курит Гоморра и плачет Содом,
переживая мой путь.
Плоть исцарапана, вата и пух —
не исказилось лицо.
Рвутся модели монашек и шлюх,
вздумавших дёргать кольцо.
Рёбра исколоты – шип и стрела —
входят-выходят хитро́.
Я – воробей, благородство орла
переполняет нутро…
Чувства взъерошены: весел и глуп,
смел и пуглив, и смешон.
Мимо борделей, дворцов и халуп —
вне голубей и ворон…
Нервы расшатаны, градус и дым,
музыка – лепят и мнут…
Не по годам – умереть молодым
от недостач и простуд,
от передоза и постной любви.
В поиске крыльев и лиц
много всего замешалось в крови —
от вертолётов и птиц, до…
Я – не чудовище, нож и патрон,
правда, использовал, но…
больше себе причиняю урон —
скромно и озорно.
Мне наплевать на гонения: вот,
сеешь недоброе, мол…
Мой темперамент меня порвёт,
молодость и рок-н-ролл,
тяга к ответам – глобальным и – нет,
формула, план и забой…
Может ли быть музыкант и поэт
просто самим собой?
29.10.2016
Небо шепчет
В старой маске, с больным оскалом,
в переливах идей и планов,
чёрным волком среди баранов
я крадусь по лесам и скалам.
Складник бьётся в кармане о фляжку
с дорогой золотой отравой.
А на фляжке – орёл двуглавый —
он – размашист, я – нараспашку.
Мух не ловит он, я – всеяден,
мы по духу – родные, ближе —
я не так же отлично вижу,
и от этого хмурь во взгляде.
Это место похоже на Припять,