Два часа он успокаивал переволновавшуюся Мишель и, когда та наконец перестала плакать и уснула, направился сюда, ко второй своей семье, которая тоже должна была обо всём узнать.

– Он нашёл маму. Она жива.

Несколько секунд в комнате висела тишина, а потом его оглушил женский радостный визг. Алисия кинулась обнимать мужа, а Эшли – его самого. Крис же сидел как громом поражённый, смотря на Даниэля в упор, не обращая никакого внимания на проявление восторженных чувств женской части своего семейства.

– Но как? Я же видел собственными глазами…

– Он пока сам не знает. Но есть гораздо более важная проблема, которую нам придётся решать всем вместе, если мама согласится вернуться с ним домой.

– Что значит «если согласится»? Как она может не согласиться? – Алисия выпустила мужа и в недоумении присела на подлокотник его мягкого кресла.

– Она не помнит нас. Она не помнит абсолютно ничего. Совсем, – Даниэль удручённо опустил голову, пустым взглядом рассматривая рисунок на мягком светлом ковре, пока остальные пытались осознать эту информацию.

Крис чертыхнулся и, вскочив на ноги, зашагал по комнате:

– Это я во всём виноват. Сначала она подставилась, спасая меня, а потом я же и не отпустил Алекса на её поиски. Он же теперь…

– Он не винит тебя, – прервал его Даниэль. – Никто из нас не винит. Мы знаем, что ты хотел как лучше. Что старался позаботиться об отце.

– Если бы не я, он бы сразу привёз её домой. И вам бы не пришлось переживать всё это. Нам бы всем не пришлось, – Крис рухнул обратно в кресло и сокрушённо покачал головой, сжимая губы в тонкую полоску. Алисия осторожно погладила его по сгорбившейся спине, пытаясь успокоить и подбодрить.

– Слушай, мы действительно тебя не виним. Главное, что с ней всё в порядке. И если отец всё-таки уговорит её приехать, нам придётся придумать, как вернуть ей память. Ну или хотя бы помочь узнать то, что она должна знать. И я надеюсь, что могу рассчитывать на вашу помощь. Вы знаете о ней то, чего не знаем мы с Мишель.

– Конечно, ты можешь на нас рассчитывать, – Коллинз выпрямился и посмотрел на Даниэля таким взглядом, словно тот сказал какую-то глупость. – Это даже не обсуждается. Я сделаю всё, чтобы исправить свою ошибку.

– Думаю, нам как минимум понадобятся все наши фотографии, – воодушевилась Алисия. – По крайней мере, она всё увидит своими глазами и поймёт, что её не обманывают. Потому что я бы точно сомневалась, явись ко мне здоровенный бородатый бугай в татуировках и заяви, что я его жена.

Даниэль понимающе хмыкнул, и Алисия буквально физически почувствовала его благодарность.

– Вот видишь, – она мягко толкнула мужа в плечо и улыбнулась. – А ты насмехался надо мной, что я вечно таскаю с собой фотоаппарат и надоедаю вам.

Как только небо начало светлеть, Мэл проснулась от того, что вся горела в таких непривычных мужских руках. Помешательство ночи растворилось с восходом солнца, и она поняла, какую глупость совершила.

«Идиотка, какая же ты идиотка. Зачем ты вообще пришла к нему?»

Проклиная себя, она осторожно выбралась из объятий крепко спящего Алекса, с отвращением натянула на себя не успевшую высохнуть за несколько часов одежду и, тихо выскользнув из номера, а потом и из гостиницы, понеслась по спящим улицам, пытаясь как можно быстрее добраться до своей квартиры, находящейся в нескольких кварталах. Буквально взлетев по лестнице и кое-как попав ключом в замок, Мелестина распахнула дверь и, заперев её изнутри, сползла по ней на пол.

– Господи, Мэл, что же ты натворила? Ты же совершенно его не знаешь.

Ей было стыдно, безумно стыдно.